Дело медведя-оборотня

– Отец Глеб, тише, умоляю, вас ведь могут подслушать! – тихо заговорил Нестор, косясь на дверь номера, за которой кто-то прошел.

– Да ну их, – отмахнулся священник. – Так вот, друзья, – как знать, сколько таких преступлений скрыто, а может быть, и совершено из-за их попустительства, этого поганого чинопочитания: лишь бы не прогневить, лишь бы скрыть?

– Как-как? Вы сказали совершено? – Муромцев принялся ходить от стены к стене, потирая лоб.

– Именно так, Роман Мирославович, – ответил отец Глеб, – вполне возможно, что убийца, не пойманный из-за этих «премудрых пискарей», продолжает собирать свою кровавую жатву!

Муромцев потер лоб. Боль медленно отступала, и он, закрыв глаза, попытался сосредоточиться на словах отца Глеба. «Значит, так, – стал размышлять Роман. – Первое: в губернии действует убийца. Второе: действует, скорее всего, давно. Третье: власти отказываются это признавать либо самым преступным образом отметают улики и факты, а расследования ведутся в неправильном, заведомо ложном направлении. Господи, и как тут поступить?»

– Нестор, – сказал Роман, – что думаешь?

Барабанов вздрогнул и, сбросив оцепенение, принялся рассуждать:

– Ну, хорошо. Пускай мы ошиблись с разрывом девственной плевы, хотя я не ошибся, конечно, пускай характер нанесенных ран и в самом деле можно трактовать как атаку бешеного зверя, хоть это не так, конечно. Ну, а шип?! Шип от зубчатого тесла или тяпки – металлический, который в кости застрял. Как объяснить? Как связать с нападением зверя? Что это? Коготь механического медведя-автоматона? Мы же не в книгах Жюля Верна, в самом деле!

– Послушай, – прервал его Роман, – а этот коготь, то бишь шип мог попасть в тело жертвы ранее?

Барабанов закатил глаза к потолку и, сложив руки на груди, менторским тоном ответил:

– Чисто теоретически – да, возможно. Вроде была рана от бороны какой-нибудь, от которой зуб обломился, остался в теле и зарос. Но это же бред, Роман Мирославович!

Отец Глеб приложил палец к губам и улыбнулся:

– Тише, Нестор! А насчет шипа мы выясним, только если установим личность погибшей.

– Тогда этот факт никто не сможет проигнорировать, – закончил его мысль Муромцев.

– То есть? Мы не едем домой?

– Нет, Нестор, не едем. Я уверен, что есть и еще жертвы. И скорее всего, будут.

Барабанов и отец Глеб переглянулись. Нестор, мысленно уже сидевший в поезде, увозившем его в столицу от страшного Рафикова, тяжело вздохнул и надел фуражку, натянув козырек на глаза. Муромцев усмехнулся, похлопал его по плечу и пошел по коридору, насвистывая что-то из модной столичной оперетки. Отец Глеб, улыбнувшись, поспешил за начальником. Нестор посмотрел по сторонам, плюнул под дверь кабинета полицмейстера и выбежал вслед за отцом Глебом на улицу. Из будки, стоявшей у входа в здание полиции, раздавался богатырский храп дежурного. Звезды меркли в сереющем небе, на котором грязно-розовой ватой разметались облака, обещавшие скорый дождь. Троица поежилась под прохладным ветром и скрылась в утреннем тумане.

Гостиница, где остановилась команда Муромцева, была одной из немногих в городе, в которой был собственный ресторан, или, как его называли постояльцы, – обеденная зала. Персонал готовился принять немногочисленных посетителей к завтраку – половые быстро и ловко раскладывали приборы на застиранные белые скатерти, старуха из местных, шамкающая беззубым ртом, возила шваброй по крашенному зеленой краской полу.

Муромцев, отец Глеб и Нестор остановились у входа в зал и осмотрелись. Дверь в кухню открылась, и из нее вышел толстый и бородатый мужик в грязном колпаке. В руке он держал бумажку.

– Доброго утра, господа, пожалуйте присаживаться! – радушно поздоровался он. – Вот, меню-с, ознакомьтесь!

С этими словами он засунул лист под стекло на стене у двери, неуклюже поклонился и вернулся на кухню.

Отец Глеб нацепил очки на нос и принялся изучать меню.

– Так, на завтрак у них сегодня яичница с грибами, булочки с маком, багет французский с маслом, ветчина, сыр и кофе! Весьма недурно! А на обед готовят борщ по-воронежски с телятиной и грибами!

– Видимо, с грибами у них здесь проблем нет, – ехидно отозвался Барабанов, снимая фуражку. – Где сядем? Я предлагаю вон там, в углу.

И Нестор решительно двинулся через зал. Роман со священником пошли за ним. Когда они заказали три порции яичницы с ветчиной и кофе, Муромцев закурил.

– Друзья, я еще раз прошу простить меня за мою слабость… – начал он, закашлявшись.

– Полноте, Роман Мирославович, – поморщился отец Глеб, – всякое бывает!

– Всякое, да не со всеми, – ответил Роман. – Тут такое дело, в общем, этот небольшой конфликт с Рафиковым вызвал в моей памяти одну болезненную историю…

Официант принес кофейник, и Роман замолчал. Отец Глеб разлил напиток по чашкам.

– Что за история? – спросил Барабанов, отхлебывая горячий кофе, мучительно делая вид, что отец Глеб ему ничего не рассказал.