Дело молодых

— Ну, все эти гнилые расклады? Нет, ты послушай, правда — ну чёрта нам в той геополитике? Недурно же всё шло! Имели свой процент с Севы, имели свой процент с оружия, имели очень недурной приварок с Вещества. С Коммуной вполне можно работать, если не наглеть. Чего тебе ровно-то не сиделось?

Андрей мрачно молчал.

— Не, правда, шеф — ну что мы имеем на выходе? — не унимался Пётр. — Рекурсор проёбан. Это раз.

Он загнул корявый палец с обкусанным ногтем.

— Альтери рано или поздно прознают, что мы тут с их Юными учинили и предъявят нам по полной. Это два.

Он загнул второй палец.

— С местными как-то нехорошо вышло, это три. Они, конечно, придурки были полные, но всё равно неловко получилось. Непонятно, что дальше делать — это четыре. Ну и жена от тебя ушла, это…

— Заткнись.

— Всё-всё, шеф, молчу. Но всё-таки — как же хорошо было без всей этой херни… — пригорюнился Пётр.

Мерит больше ни разу не бралась за нож, но Карлос продолжал упорно следить. Однажды Криспи увидела, как он расстегнул на ней комбинезон и ущипнул за сосок, но девушка только вяло отмахнулась, а Андрей его отругал.

— Я не трахать! — возражал горец. — Я проверять!

— Что там проверять? — удивился Пётр. — По размеру видно, что не силикон.

— Проверять, что она будет делать!

— Достал ты свой паранойей, сколько ещё за ней таскаться будешь?

— Пусть следит! — поддержал Карлоса Кройчи. — Я ей тоже не доверяю!

— Отстаньте от неё, — отрезал Андрей, — средство проверенное. Сева на нём весь свой контингент держит, и даже двери в загон не запирает. Идеальная кормежка — клиенты не бузят, не гадят, сидят тихо, даже почти не стареют, потому что метаболизм снижен.

— Не люблю работорговцев, — поморщился Кройчи.

— Они вас, грёмлёнг, тоже не любят, — засмеялся Пётр, — жрёте много, работники никакие и выпивку прятать приходится. Хреновый товар!

Время для Криспи шло неощутимо, и выходить на дорожку, глядя вдаль, стало даже не привычкой, а каким-то рефлексом, смысл которого почти утерян. Зелёный автомобиль не ехал и уже начал понемногу забываться.

— Так и пялится, гляди-ка, — сказал Кройчи, — каждый день таскается на дорогу смотреть.

— «Что-то миленький не едет, и дорожка не пылит», — процитировал Пётр, — надо же, мозгов меньше, чем у курицы, а туда же, чувства. Бабы, что с них возьмёшь.

— Эй, бестолковая! — грёмлёнг подошел и сильно дернул девушку за локоть. — Чего смотришь?

После происшествия на кухне он проникся к Криспи странной неприязнью и часто зло толкал её, проходя мимо, или норовил больно, с вывертом, ущипнуть за мягкое. Тиранил по мелочи, когда никто не видит. Криспи от случая к случаю успевала об этом забыть, но начала инстинктивно отстраняться при его приближении.

— Не приедет он! Поняла, ты, тупенда? Не-при-е-дет! Никогда. Вали, давай, отсюда, раздражаешь!

У Криспи внезапно как будто что-то оборвалось внутри. Какая-то ниточка, не дававшая ей окончательно утонуть в толще серого геля. Она запрокинула нечесаную голову, некрасиво и широко раскрыла рот и истошно, горестно на одной ноте заголосила:

— А-а-а-а-а!

В этом крике не было ничего осмысленного, никакого протеста или осознания — это была животная боль существа, которое само не понимает, почему ему так плохо.

— Вот же ты мудак, Кройчек! — укоризненно сказал Пётр.

— Ой, подумаешь! — отмахнулся тот. — Тоже мне цаца!

Криспи кричала и кричала, не останавливаясь и не замолкая, пока Пётр не сходил за серой тубой и не запихал ей в рот полную порцию геля. Девушка замолчала, подавившись, а прокашлявшись и проглотив гель, молча ушла в дом. С тех пор она больше не выходила на дорожку, потому что не помнила, зачем, куда и кто выходил. Лицо внутренней Криспи окончательно потерялось на дне серо-зелёной жижи, и даже смутного силуэта было не разглядеть.

— Шеф, ну где моя «Нива»? — нудел Кройчи. — И когда мы уже свалим отсюда? Чего мы высиживаем в этом срезе? Тут адски скучно, а без машины я даже к Севе сгонять не могу.

— Ты же не любишь работорговцев, — напомнил Пётр.

— Когда у них единственный во всём срезе бар с борделем, я готов сдержать свои чувства.

— На днях заберу «Ниву», — отмахнулся бородач, — не надо было на ней в овраг прыгать, не сломал бы лонжерон, каскадёр хулев. Отогнал твоим соплеменникам, обещали сделать быстро.

— Ой, я вас умоляю! «Соплеменники»… Это совсем другой клан, мы вообще не родственники.

— А как по мне, все вы на одно лицо. Хотя я тоже не понимаю, что мы тут делаем. Я даже не понимаю, что мы вообще делаем, шеф.

— Вижу, что не понимаешь, — внезапно снизошел до объяснений Андрей, — ты заметил, что я рейдерам рекурсор без ковчега отдал?

— Еще бы не заметить — это же из «Патра» ящик был. Вожу теперь ключи кучкой в пакете.

— Так вот — мы ждём.

— Чего?

— Ковчег экранировал рекурсор, без него он фонит на весь Мультиверсум. И кто бы ни был заказчик, мы скоро о нём узнаем.

— Как?

— Просто пойдём на шум. Поверь, шума будет много.

Глава 32. Зелёный