Дело N-ского Потрошителя

Всё от той же Зиночки Санёк знал, что группы Ожарова, как и самого Ожарова, на месте нет. Разъехались да разбежались. И следователь из Москвы с ними же. Кто на место преступления, кто с жильцами по второму (или какому там кругу) беседовать, кто к последнему Алькиному кавалеру, а кто – в ресторан персонал расспрашивать.

Насчёт свидетелей и осмотра места преступления Санёк был пас. Тут, пожалуй, товарищи милиционеры-оперативники будут в своей стихии. А вот узнать, с кем последнее время Алька якшалась, помимо пузатого Сидорова из наркомата труда, – это Санёк мог. Как-никак в одной комсомольской ячейке они с ней состояли. Ему ребята как духу всё расскажут, даже то, что от милиции бы скрыли.

Алька девушка хорошая была. Комсомолка, хоть иногда и были у неё буржуазные заскоки, типа модной сумочки или фильдеперсовых чулок. Но Санёк, например, к этим её увлечениям относился с пониманием, не осуждал. Потому как сам любил иногда форсануть заграничным пальто, да и не только. Но денег постоянно не хватало, имели они тенденцию быстро заканчиваться, или Санёк просто не умел правильно их тратить.

И мужчин Алька любила. Молодых, сильных, азартных, типа самого Санька. Поэтому и удивил его тогда Алькин отказ, поэтому и точил изнутри червячок обиды. Чем он Альке не угодил? Редко ему девчонки отказывали, а особенно такие, шебутные да весёлые. Что ни говори, а хороша была чертовка! Златокудрая, глазастая и смешливая. И прочие достоинства при ней были.

Так что точно Сидоров, который ни молодостью, ни силой не отличался, единственным её ухажером быть не мог. Точно не мог. Он у неё для других целей был. У пузатого Сидорова был пузатый кошелёк, в отличие от молодых и азартных. И много возможностей. Зина сказала, что в сумочке Альки чего только не было, даже лак для ногтей. Наверняка Сидоров через Торгсин ей такой редкий подарок достал.

Санёк довольно улыбнулся, шмыгнул носом (от горячего обеда из носа потекло сильнее, но Санёк твёрдо решил на такие бытовые мелочи больше внимания не обращать) и помчался в красный уголок при Дворце молодёжи N-ска, где обычно и собиралась их комсомольская ячейка. Только бы там хоть кто-нибудь на месте оказался! А то ищи их всех по городу.

Видимо, капризная, как все женщины, Фортуна наконец-то решила помочь советскому журналисту Александру Тролеву, и в красном уголке Санёк застал своих товарищей почти в полном составе. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Как минимум два фактора тут сошлись. Во-первых, по-зимнему холодный ноябрь. Поземка и пронизывающий ветер не способствовали прогулкам на свежем воздухе. А дома скучно сидеть, вот и шли ребята и девчата во Дворец молодёжи, где можно обменяться новостями, поговорить о книгах и фильмах, да и просто попеть песни или послушать стихи доморощенных поэтов. А во-вторых, новость о гибели Алевтины Матросовой, подобно лесному пожару по сухой траве, споро бежала по всему городу N-ску. Поэтому любопытные комсомольцы спешили туда, где скорее всего можно было узнать что-то новенькое о своей погибшей товарке. Поэтому и удивлялся Санёк, что в редакции «Правды N-ска» до самого обеда никто и не слышал о новой жертве Потрошителя.

– Хм, Санёк, а мы думали, ты нам чего-нибудь новенького про Альку расскажешь, – насмешливо смерил Санька взглядом его давнишний приятель со звучным именем Трибун и невзрачной прыщавой физиономией.

Санёк насмешку проглотил. Сейчас не время было цапаться с потенциальными источниками информации. Трибун, а на самом деле Васька Антонов, всегда завидовал бойкому и симпатичному товарищу и всячески пытался принизить его успехи и достоинства. Санёк, однако, насмешку проглотить-то проглотил, но и лицо сохранил.

– Я-то, может, чего и знаю, – он таинственно улыбнулся и подмигнул стайке девчат, которые с огромным интересом прислушивались к их разговору, – да сказать не могу. Сами понимаете – тайна следствия.

То, что Санёк отлучён от уголовного розыска и тайна следствия для него такая же неизвестность, как и для остальных смертных, до комсомольской ячейки ещё, к счастью, не дошло. Поэтому товарищи уважительно поцокали языками и наперебой принялись вываливать на Санька все имеющиеся у них сведения.

Санёк слушал, запоминал, кое-что действительно стоящее внимания быстро записывал в блокнот.

Конечно, не всему, что рассказали ему парни и – особенно – девушки, можно было верить. Альку многие из них не любили. Гордая она была, временами – заносчивая. А главное – красивая очень и отлично это знала. И пользоваться этим умела. А такое женщины друг другу не прощают.

Вышел Санёк из Дворца молодежи, когда на улице уже смеркалось. Холодный ветер быстро пробрался под полы пальто, нос мгновенно заложило и опять запершило в горле. Но Санёк всего этого не замечал. На его губах играла довольная улыбка.