Дело не в генах. Почему (на самом деле) мы похожи на родителей

Хотя я и учу своих детей быть веселыми и креативными, я также подаю им и не очень хороший пример. Скажем, как водитель я небрежно отношусь к правилам: не пристегиваюсь, превышаю скорость и даже говорю по телефону за рулем. В этом я повторяю своего отца: у меня перед глазами до сих пор стоит сцена: мне семь лет, и наша машина сломалась на лондонской частной дороге, по которой мы незаконно срезали путь до школы. Подобные копируемые привычки передаются из поколения в поколение. Увы, боюсь, когда мои дети сядут за руль, они будут копировать мое поведение на дороге. Интересно отметить, что, видя мои нарушения, они могут поступать с точностью до наоборот и стараться изо всех сил придерживаться правил, возможно, внутренне поддерживая диаметрально противоположное отношение моей жены, исключительно законопослушного водителя. Как мы увидим, динамика семьи – взаимоотношения между всеми ее членами – оказывает огромное влияние на выбор модели для подражания.

Почти у всех родителей имеется разрыв между тем, чему они учат, и тем, какой пример подают: «Делай, как я говорю, а не как я делаю». Например, большинство родителей говорят детям, что врать нехорошо, однако, если звонит человек, с кем мы не хотим разговаривать, и трубку снимает сын или дочь, мы машем руками, чтобы ребенок сказал, будто нас нет дома. Наблюдая за нами, дети узнают, что у правил бывают исключения, что мы не всегда говорим то, что думаем, и наши утверждения не всегда однозначны.

Когда ребенка воспитывают двое родителей, у них неизбежно не совпадают взгляды на некоторые вопросы, скажем, на то, что значит здоровое питание, сколько времени следует позволять проводить у телевизора и, в случае нашей семьи, как относиться к правилам дорожного движения. Родители подают разный пример, и дети просеивают информацию и выбирают ту, что привлечет родительские ресурсы. Когда дети точно копируют поведение мам и пап, часто считается, что оно у них в генах, но это не так. Мой сын не унаследовал ген, заставляющий его говорить «Как так?» Они пристально следят за манерой речи, характером и поведением взрослых в семье. Как прилежные ученики они копируют их пугающе тонко. Я лучше всего вижу свои недостатки, когда смотрю на своих детей.

Идентификация

Если подражание является простым копированием, то идентификация – это когда ребенок поступает подобно одному из родителей, чтобы почувствовать себя «таким же, как папа или мама»{23}. Ребенок присваивает характер матери или отца и считает его своим.

Идентификация – следствие любви или страха{24}. Если причиной служит любовь, ребенок старается быть похожим на родителя, чтобы тот был доволен, или не хочет расстраивать его тем, что не похож на него. Когда моему сыну было восемь лет, он спросил меня о моей книге, посвященной офисным интригам. В конце концов он начал пытаться использовать высказанные в этой книге идеи в своей школьной жизни. Его заинтересовала тактика заискивания, и он опробовал ее на одном из учителей. Он похвалил галстук преподавателя, что того явно порадовало (хотя я предупредил сына, чтобы он не слишком усердствовал, так как лесть, если ее заметят, может иметь серьезный нежелательный эффект). Сын идентифицировал себя с интересами любимого отца, используя их в собственной жизни и делая своими. Поскольку я всячески демонстрирую ему свою любовь, он любит меня и хочет быть похожим на человека, которого любит.

Рискуя утонуть в отеческой любви, я могу сказать то же самое об отношениях со своим отцом. Я был его единственным сыном, третьим из четверых детей. Папе всегда было легче общаться с мужчинами, и просто потому, что я родился мальчиком, на меня обрушилась масса любви – а также множество несбывшихся надежд, что кроме преимуществ принесло и некоторые сложности. Он относился ко мне совсем не так, как к моим сестрам.

Я рос озлобленным хулиганом, потому что моя мать выбивалась из сил, заботясь о четверых ребятишках младше пяти лет. Мать шлепала меня (иногда давала подзатыльники), когда теряла терпение и бывала очень раздражительной и подавленной, хотя я также помню ее очень нежной и всегда знал, что она любит меня. Когда я немного подрос, отец делал все возможное, чтобы между нами возникли близкие отношения. Он с большим сочувствием относился к моему нежеланию мириться с адом школьного образования, как, впрочем, и мать. Они единодушно ненавидели традиционное образование, разрушавшее в детях творческое начало. Учитывая, насколько формализована британская школа, я склонен согласиться, что ее основная цель – дать родителям возможность работать.