Дело не в тебе, дело во мне (ЛП)

При этих словах он напрягается, и медленно отрывает голову от моей шеи. Взгляд его прищуренных глаз ловит меня. Он наклоняется ещё ближе, я не думала, что это возможно, но каким-то образом ему это удаётся, и я наблюдаю, как улыбка исчезает с его лица, его черты искажаются в хмурое выражение всего за несколько секунд.

Сердитый звук вырывается из его горла.

Я с трудом сглатываю, внезапно сожалея о своих необдуманных словах. Конечно, я имела в виду их, но мне не нужно было говорить их и попадать в неприятности. Снова.

Он наклоняется, его голос низкий:

— Извини, на секунду мне показалось, что ты сказала, что пойдёшь домой и забудешь, что это вообще произошло, — ворчит он, его глаза сверкают.

Я вздёргиваю подбородок выше.

— Твой слух в полном порядке. Похоже, проблема в том, что ты слушаешь.

Дерьмо.

Я сделала это снова. Видимо, я пропустила урок о том, как думать, прежде чем говорить в детском саду.

— Джемма, — произносит он угрожающе.

— Чейз, — издеваюсь я. — Отпусти меня.

— Нет, пока ты не признаешь, что здесь что-то есть.

— Зачем мне признаваться в том, что не соответствует действительности?

Его горло снова издаёт сердитый хрип.

Упс.

— Джемма, я не играю с тобой в эту игру.

— Как раз-то ты и играешь в игры! — недоверчиво говорю я. — Ты и твой кузен-гонзо там, наверху.

— Мы уже проходили это, — его челюсти сжимаются сильнее. — Он опасен. Это не игра.

Я фыркаю.

— Может быть, ты слишком остро реагируешь.

Прежде чем Чейз успевает ответить, Джим из отдела технического обслуживания прерывает его.

— Я собираюсь попробовать выполнить удалённый сброс настроек, чтобы запустить лифт. Это займёт самое большее пять — десять минут. Если это не сработает, мне придётся вызвать пожарных. Просто держитесь крепче, хорошо? Мы быстро с вами разберёмся.

Пожарные? Чёрт!

Чейз не двигается и не замечает, что Джим его перебивает.

— Чейз! — я хлопаю ладонями по его плечам. — Разве ты не слышал Джима? Отпусти меня! Мы должны выбраться отсюда.

Он молчит, и мускул снова тикает на его щеке. Вместо того чтобы обратиться к тому факту, что нам нужно срочно покинуть лифт, он бормочет:

— Я не слишком остро реагирую.

— Господи, — простонала я.

Очевидно, мы не уйдём, пока этот разговор не закончится.

— Правда, опять?

Он смотрит на меня с каменным выражением лица.

— Ладно, будь по-твоему. Но ты можешь поговорить с пожарными, когда они приедут, — я пытаюсь пожать плечами, но слишком сильно прижимаюсь к стене, чтобы пошевелиться. — Всё, что я знаю, это то, что Бретт казался мне очень милым. Конечно, может быть, он немного напряжён, но разве не возможно, что ты проецируешь на него свой собственный гнев и ненависть? — спрашиваю я. — Я хочу сказать, да, он, вероятно, привёл меня туда только для того, чтобы поссориться с тобой, но, возможно, на этом всё и закончится. Сомневаюсь, что он действительно собирается что-то со мной сделать.

— Ты ничего об этом не знаешь, — огрызается Чейз, ярость, которую я никогда раньше не слышала, пронизывает его тон.

— Я знаю, что до того, как ты туда приехал, у нас был совершенно нормальный разговор об искусстве. Да, твоему кузену нужно остудить пыл его пристальных взглядов, мне всё равно, сколько у тебя денег, это просто невежливо, и да, был странный, короткий намёк касательно чистокровных скакунов, но в остальном это была совершенно нормальная деловая встреча.

Я так занята разговором, что не замечаю, как он полностью замер от моих слов, каждый мускул в его теле застыл в напряжении.

— Правда, Чейз, ты слишком остро реагируешь на всё это.

Я замолкаю в тишине. Через мгновение он прерывает её, и его голос такой напряжённый, такой гортанный, что я едва узнаю его:

— Что ты сказала?

По шкале от 1 до злости он пролетел мимо грани, когда всё видят в красном цвете, и приземлился на уровень кипящей крови.

— Эм, — чёрт, я снова пищу. — Что, может быть, ты слишком остро реагируешь?

Его немигающие глаза впиваются в меня безжалостным взглядом, от которого у меня по спине бегут мурашки.

— Чистокровные скакуны, — говорит он, и я могу сказать по чистой ярости в его голосе, что он всё ещё немного раздражён.

— Эм…

— Джемма, — я боюсь, что пар начнёт вытекать из его ушей. — Я не собираюсь спрашивать снова.

Ладно, может быть, он более чем немного раздосадован.

Я снова сглатываю.

— Я не знаю! Он только начал говорить о том, что знает тебя лучше, чем кто-либо, и как он может читать тебя, а потом он рассказывал мне о лошадях твоего дедушки.

Я тяжело дышу, пытаясь выдержать его взгляд, но, честно говоря, это пугает меня до чёртиков.

— И? — подсказывает он, слегка встряхивая меня. — Что ещё он сказал?

— Чейз, ты меня пугаешь.

— Хорошо, — говорит он, не извиняясь. — Что ещё он сказал?

Я хмурю лоб, перебирая воспоминания о моём разговоре с Бреттом, который почему-то кажется состоялся вечность назад после всего, что произошло в этом проклятом лифте.