Дело не в тебе, дело во мне (ЛП)

— Изменяла мужу с его братом, — Чейз кивает. — Я почти не помню эту женщину, но она кажется замечательным человеком. Честная. Верная. Именно такой и должна быть жена и мать.

Его слова так саркастичны, так язвительны, что мне хочется отпрянуть. Вместо этого я делаю наоборот, придвигаюсь ближе и прижимаю ладонь к его груди, прямо над сердцем. Я чувствую, как оно мчится под моей рукой, неоспоримое окно в ту боль, которую он чувствует, независимо от того, насколько спокойным он выглядит на поверхности.

— Прости, Чейз, — шепчу я. — Мне так жаль, дорогой.

Он молчит, и я не уверена, может ли он говорить прямо сейчас.

— Я знаю, каково это узнать, что твоя жизнь — ложь. Я помню…

Я качаю головой, поглощенная воспоминаниями о себе, подростке, плачущем на полу спальни с письмами в руках. Полностью уничтоженная правдой.

— Это всё равно, что потерять свою личность. И этого почти достаточно, чтобы убить тебя.

— Это действительно убило их.

Он крепче прижимает руку к моей спине — единственное проявление эмоций, которое он себе позволяет.

— Мои родители… в ту ночь, когда их машина съехала с моста в воду. В ту ночь мой отец, наконец, узнал правду, что его жена была обманщицей. И… что я не его сын.

— О, Чейз…

— Я не знаю, был ли это несчастный случай, или он просто был так зол, что больше не мог этого выносить… если он решил… если…

Он не может выговорить ни слова.

Я сдерживаю слёзы, когда вижу, что его глаза, всё ещё устремленные в потолок, остекленели. Придвинувшись ближе, я заставляю себя заговорить, стараясь, чтобы мой голос не сорвался.

— Жаль, что я не могу сделать это лучше для тебя. Всё, что я могу сказать, это то, что люди, которые создали тебя, не определяют человека, которым ты становишься. Ты можешь прочитать тысячу исследований о природе, о воспитании, о генах, определяющих судьбу… но я скажу тебе одну вещь: всё это чушь собачья, — я поднимаю руку и обхватываю его щеку, большим пальцем медленно рисую круги по едва заметной щетине. — Ты мог бы носить имя Чарльза Мэнсона в качестве отца и, в конечном итоге, стать святым, ты мог бы иметь мать Терезу в качестве матери и, в конечном итоге, стать серийным убийцей. В конце концов, ты определяешь, кем ты становишься. Не нить ДНК. Не те родители, которых ты не мог выбрать. Ты, — я делаю глубокий вдох. — И, Чейз Крофт… мужчина, которым ты выбрал быть… он чертовски потрясающий. Такой удивительный… у меня перехватывает дыхание, когда я просто нахожусь рядом с тобой.

Он смотрит на меня, его глаза темнеют от демонов прошлого и чего-то ещё, чего-то более глубокого, чего я не могу точно определить.

— Из всех людей в мире, которые могли бы занять место рядом со мной в той игре плей-офф… это была ты, Джемма, — его голос срывается на последнем слове. — Ты. Единственная на планете, кто может меня понять.

У меня перехватывает дыхание, когда он притягивает меня ближе, его рука — стальная лента на моей спине. Он с силой прижимается губами к моим волосам, и его слова звучат немного приглушенно:

— Я не слишком верю в удачу. И я совсем не верю в то, что происходит вокруг, или в то, что, в конце концов, всё уравновешивается. Но если я и заработал хоть какую-то карму, то это ты, — просто говорит он. — Ты моя карма, солнышко. И я почти уверен, что ты была создана для меня.

* * *

Суббота проходит в тумане смеха и занятий любовью. Мы с Чейзом выключаем телефоны и проводим весь день голыми в постели, не говоря уже о его горячей ванне, в его душе, на кухонном полу и даже однажды на бильярдном столе. К тому времени, как наступает ночь, мы оба так измучены марафонским днём секса, что едва можем оторвать головы от подушки.

— Голодна? — спрашивает Чейз, его голос мягче, чем лучи заходящего солнца, проникающие через окна.

— Умираю с голоду.

— Я тоже.

Никто из нас не двигается. Мы растянулись в постели, простыни спутались вокруг наших конечностей, моя голова покоится на его животе, а его рука перекинута через мой торс, прямо под грудью, прижимая меня к нему.

— Я встану, — говорит он. — Принести нам еды.

— Ммм, — бормочу я, закрывая глаза.

— Правда, я уже встаю, — говорит он, всё ещё не двигаясь. — В любую секунду.

— Ммм.

— Если бы я не был так чертовски измотан…

— Чейз.

— Да, солнышко?

Используя последние резервы своих сил, я укладываю своё тело параллельно его и падаю ему на грудь, так что я лежу наполовину на нём.

— Ш-ш-ш.

— Я думал, ты голодна, — говорит он, его голос звучит весело.

— А теперь вздремни. Еда позже.

Звук его смеха достигает моих ушей, хотя я уже почти сплю.

— Как скажешь, солнышко.

Последнее, что я чувствую, прежде чем выскользнуть из сознания, это его руки, сжимающие меня в тёплых объятиях.

ГЛАВА 29

ДЬЯВОЛЬСКИЙ

Я резко открываю глаза посреди ночи.