Дело Неваляева

Напротив, Моню такой вариант вполне устраивал. Если имидж власти пострадает, можно рассчитывать на то, что правящая партия проиграет выборы, оппозиция воспрянет духом и многие разумные люди сделают правильные выводы. Так что его позиция понятна:

– А почему бы нет, если дело того стоит?

– Это без меня! – еле выдавил из себя Антон Евгеньевич, жалея, что согласился на участие в этом разговоре.

Однако Яша попытался внести ясность в обсуждаемый вопрос:

– Да не надо всех! Допустим, кто-то из зэков посылку получил, угостил сокамерников… Всего-то с десяток человек и пострадают. Причём травить надо так, чтобы не до смерти.

– А где гарантия, что Лёня не откажется?

– Надо положить какой-нибудь деликатес… Скажем, устрицы. Говорят, что он любитель…

– Устрицы! Прямиком из Франции доставим.

– Из Бретани! И лимончик не забудь!

– Ну да, в устрицы и положим яд. А кроме Лёни, вряд ли кто-нибудь на них позарится.

Похоже, Антона Евгеньевича этот вариант устроил – в крайнем случае можно спихнуть всё на французов, мол, они яд и подложили.

И тут в мобильнике Идельсона, лежавшем в кармане пиджака, что-то завизжало. Звонил Ося Губерман. Идельсон извинился перед членами «особой тройки», так он мысленно окрестил собравшихся в гостиной, и вышел в коридор.

– Ося, ты не вовремя! У меня тут идёт совет директоров, обсуждаем перспективы заключения новых контрактов…

– Прости, но дело не терпит отлагательств. Объявилась одна моя давняя знакомая, надо признать, весьма сексапильная на вид, и вот эта дама утверждает, что у неё к тебе конфиденциальное послание от Лёни.

Так не бывает, чтобы одно к одному. Неужто вся Москва этой проблемой озабочена? Словно бы кто-то подслушал их беседу и вот, прикинувшись Осей… Да нет, его манеру излагать ни с кем не спутаешь.

– Ладно, дай ей адрес моей квартиры на Пречистенке, пусть приезжает через пару часов. Я охране скажу, чтобы пропустили… Да, как её зовут?

– Элен. А фамилии не знаю.

Да зачем ему фамилия? Всех своих девиц он знает лишь по именам. Как-то раз похвастал, показал записную книжку, где на каждую букву, исключая «ы», твёрдый знак и мягкий знак, его корявым почерком написано по нескольку имён, иногда даже места на одной странице не хватало… У Моня сразу же возник вопрос:

– А как ты различаешь девиц с одинаковыми именами?

– Всё очень просто! К примеру, есть Маша, есть Маня, есть Маруся, ещё Мария, Муся, Мариетта, Мара, а если использовать ласкательные имена типа Манечки и Мусяни, можно целый женский батальон зашифровать. Причём удобно то, что, когда звоню какой-нибудь из них, даже не надо представляться. Я говорю: «Машутка, жду!» и всё понятно – собирай манатки и бегом ко мне.

И вот теперь эта Элен. Если из его бывших, откуда у неё такая информация? Вряд ли в колонии есть бордель, да и слишком ненадёжный это контингент, чтобы доверить им какую-то тайну.

А через два часа, как и договаривались, Элен подъехала к дому на Пречистенке. Этот адрес был ей знаком. Ну кто в юном возрасте не зачитывался книгами Булгакова! Неподалёку, в доме № 24 жили дядья Михаила Афанасьевича, и Элен не раз бродила по узким переулкам Пречистенки и Арбата, пытаясь ощутить аромат давно утраченного времени. Когда-то здесь жил её прадед, зажиточный купец, ну а теперь в этих местах обосновалось новое купечество, постепенно прибирая всё к рукам и перестраивая в соответствии со своими вкусами. И этот дом тоже не избежал перестройки, но Элен даже не обратила внимания на интерьер, поскольку уж очень важный разговор должен был состояться через несколько минут, да и соперник будет сильный. Поэтому все мысли лишь о том, как вытянуть из Мони Идельсона информацию, которая поможет Егору пораньше выйти на свободу.

В кабинете, куда провёл охранник, предварительно проверив сумочку и отобрав смартфон, Элен ожидал сюрприз – Моня сидел за письменным столом, но он был не один, а чуть поодаль развалился в кресле Яков Либерзон. Элен знала его по фотографии, которую когда-то раскопала в интернете, но виду не подала – незачем давать им повод для излишних подозрений. Да, она всего лишь посланник, случайно вовлечённый в их игру, и задача у неё простая – сообщить о разработанном Егором плане освобождения Неваляева из колонии и, если он устроит Моню, согласовать кое-какие детали. Так всё должно выглядеть с их стороны, но у Элен задача несколько иная. Удастся ли её решить?

– Присаживайтесь!

Моня указал на стул рядом с письменным столом. И вот она уже сидит, при этом Яша обретается где-то сбоку от неё, так что нет возможности следить за его реакцией – то ли знаки какие-то Моне подаёт, то ли просто рожи строит.

– Позвольте узнать, с кем имею дело.

– Мой муж сидит в одной колонии с известным вам лицом…

Либерзон не дал договорить:

– А кто у нас будет муж?

– Генерал Викулов.

– Вот даже как! Наслышаны. Тут вот что странно, для таких, как он, есть своя колония, где-то на Урале. Его что же, специально перевели в Покров?

– Да нет, он там уже давно. В общем, нашлись добрые люди, помогли.

– Понятно, Аркаша Тортенберг подсуетился. Так с чем пожаловали?