Дело Николя Ле Флока

— Вас отправили в Лондон по двум важным причинам. Первая требует принятия срочных мер. Речь идет о спасении нескольких несчастных недоумков и их идиота начальника, попавших в западню наших английских друзей. До меня дошел слух, что вас наделили правами полномочного представителя. Следовательно, вам следует убеждать, но не позволять убедить себя, а главное, стать ловчее самого ловкого…

И он громко и нарочито усмехнулся.

— Вам предстоит сразиться с сильным противником. Я начал игру и сыграл первую партию — смею вас заверить, весьма непростую. Сегодня вечером у вас состоится встреча с представителем Уайт-холла, правда, место встречи мне неизвестно. В девять часов пополудни за вами приедет фиакр. Будьте осторожны: я много лет вращаюсь в обществе этих людей: они хитры и умеют виртуозно маневрировать.

И он принялся пространно и утомительно рассуждать о лицемерии англичан, время от времени прерывая свои тяжеловесные фразы саркастическими шуточками, грубыми и дурного вкуса.

— Короче, — заключил шевалье, — они будут с вами предельно холодны и вежливы, но никогда не дадут понять, что они думают на самом деле. Наши люди, ну, те несчастные, которых послал Эгийон, сейчас пребывают в комиссариате на Боу-стрит под двойным надзором — полиции, устроившей пародию на правосудие, и самой что ни на есть гнусной черни. Впрочем, здешняя чернь всегда готова устроить какую-нибудь пакость французам, причем при совершеннейшем попустительстве местных властей. В плену держат капитана Беранже, двух приставов и двух стражников. А теперь поговорим о Моранде.

— Вы хорошо его знаете? — спросил Николя.

Эон пошарил рукой за корсажем и поправил манишку.

— Каждый божий день этот мошенник забрасывает меня письмами, где назначает мне свидания. Я встречаюсь с ним, выслушиваю его и, не имея возможности согласиться, пытаюсь вразумить его. Должен сказать, до сих пор слова мои падали на неплодородную почву. Иначе говоря, я палил из пушки по воробьям. У него совсем нет чувств: отец его умер от горя, и он сделал все, чтобы отправить на виселицу собственную мать. Пробыв почти год под замком в обители Армантьера, он бежал в Англию, где и нашел удобное пристанище. Но, поверьте мне, его вздернут в Тайберне [28], и он станет благословлять своими короткими ножками лондонскую шваль, явившуюся полюбоваться, как его длинный и толстый язык вывалится у него изо рта и с него закапает яд.

— Что вы можете сказать о его характере?

— Он не получил должного воспитания, поэтому манеры у него дурные. Он в долгах, как в шелках, не знает, чего бы еще такое придумать, чтобы расплатиться с кредиторами. Ну, а в повседневной жизни это хороший муж и добрый отец. Его непомерное честолюбие и посредственные способности заставляют его копаться в грязи, и вольно или невольно нырять в нее с головой, не прислушиваясь ни к каким доводам. Он никогда не нападает в открытую, скорее жалит то тут, то там, словно пес, что бежит за вами и кусает вас за пятки…

Эон вытянул носок сапога и наклонился к нему, словно желая полюбоваться на свое отражение в начищенной до блеска коже.

— Он рассказал мне о похождениях мошенников, прибывших из Парижа убить его, — продолжал шевалье. — Я попытался внушить ему, что в этом повинен он сам. Я давно предупреждал его, что все неприятности, кои в любую минуту могут с ним случиться, он наживает на свою голову исключительно по собственной воле. Наконец я прямо предложил ему поискать других персонажей для своих статей, нежели нынешняя королевская любовница и ее предшественница, и на них упражнять свое мерзкое перо и изливать свой яд.

— И что он ответил?

— Увы, маркиз, он буквально облаял меня, словно бешеная собака. Не стану описывать подробности, вскоре вы сами во всем убедитесь. Прощаясь, он просил меня передать герцогу д'Эгийону и «всей его придворной клике», что ему наплевать и на них, и на их интриги, и на их клевретов. Мне удалось уговорить его подождать публиковать пасквиль, однако он не отказался от своих планов. Представляете, он накропал рассказец о коварных происках наших людей, и 11 января его напечатала «Морнинг Пост энд Дейли Адвертайзер». Стремясь привлечь на свою сторону правосудие, он хочет заставить его отомстить за причиненные ему неприятности. Я был вне себя, когда уходил от него и предупредил его несчастную жену, показавшуюся мне весьма обеспокоенной, дабы она предостерегла своего супруга от неосмотрительных шагов, кои могут иметь бедственные последствия и для нее, и для их детишек.

— И вы считаете, что я смогу справиться с поставленной задачей? — усмехнулся Николя.

Хохотнув, шевалье звучно шлепнул себя по ляжкам.

— Как знать! Не отчаивайтесь. С птицей такого полета все возможно. К тому же другие тоже будут пытаться. Впрочем…

— Впрочем?