Дело Николя Ле Флока

— А почему бы не сам папа или генерал ордена иезуитов? Не забивайте себе голову. Бальбастр выглядел очень напуганным. Уж не масон ли он?

— Сартин тоже масон.

— Да, но ложи соперничают между собой, и у каждой ложи свое послушание. Давайте представим, что кто-то пожелал скомпрометировать Сартина.

— И решим еще одно уравнение. Полиция держит на привязи Жюли. Бальбастр имеет на нее влияние, и довольно сильное. Но если между ее секретной деятельностью и давлением, которое на нее оказывает Бальбастр, нет никакой связи, как нам увязать между собой эти два факта?

— Лучше всего задать сей вопрос Сартину.

Кивнув в знак согласия, Бурдо посмотрел на часы.

— Едемте в Шатле. Там вы наконец сбросите с себя маскарадные тряпки и обретете нормальный вид. А затем отправимся в управление.

Николя погрузился в осмысление очередного вопроса без ответа. Он не мог рассказать Бурдо, что Сартин, как и он сам, принадлежали к узкому кругу людей, пользовавшихся особым доверием короля, и тот посвящал их во все перипетии своей тайной дипломатии. Даже герцог д'Эгийон, министр иностранных дел, высоко ценимый королем, не удостоился чести быть принятым в этот круг; впрочем, возможно, королю было удобнее держать его в стороне. В тайный кабинет, расположенный в малых апартаментах, к королю стекались новости из столиц иностранных государств: одни от официальных послов, а другие, в зашифрованных депешах, от тайных агентов. В некоторых случаях посол совмещал обе обязанности. Сведения дополнялись, проверялись и перепроверялись; противоречивые известия из одних и тех же мест тревожили Его Величество, ибо он не любил принимать решений, Николя вел переписку с аборигеном из Новой Франции, неким Нагандой, вождем племени микмак, оставшимся верным Франции после утраты ею Канады. Наганду завербовали после того, как он невольно стал участником одного запутанного дела[20], и теперь он наблюдал за англичанами, а иногда тайно оказывал им противодействие под самым их носом. Таким образом комиссар, так или иначе, оказался причастен к внешней политике, и тех, кого эта политика не устраивала, вполне могла привлечь его персона. В создании запутанной сети интриг, плетущихся вокруг трона, участвовали и ведущие европейские державы, и клевреты приверженца существующей власти д'Эгийона, и сторонники Мопу, ведущего борьбу с парламентами, и, наконец, друзья Шуазеля, который, устроив брак дофина с австриячкой, надеялся извлечь выгоду из признательности Марии-Антуанетты.

С неизъяснимым удовольствием натянув на себя свою одежду, Николя вышел из Шатле. В вечерних сумерках туман стал так густ, что на расстоянии пятнадцати шагов не было видно ничего. Из закоулка, коими изобиловал двор старой тюрьмы, выскользнула чья-то тень. Резкий свист предупредил Николя, и он обернулся, узнав условный свист Рабуина. Вынырнув из тумана, агент доложил, что за фиакром, в котором прибыли Николя и Бурдо, следил какой-то тип в кабриолете, но по причине темноты лица его он разглядеть не сумел. Николя подумал, что, возможно, речь шла о простом совпадении, а потому не придал сообщению агента никакого внимания, и даже не рассказал о нем Бурдо, дремавшему в ожидании в фиакре.

На улице Нев-Сент-Огюстен Сартин вел прием, а потому вышел к ним в прихожую. Безучастно выслушав рассказ Бурдо, он заметил, что начало расследования нисколько не укрепило позиции Николя, и пора предупредить короля об опасности, нависшей над головой его слуги. Следующая тирада, произнесенная с милой улыбкой, адресовалась Николя. В шесть утра Николя должен прибыть в особняк Грамона[21], откуда он вместе с генерал-лейтенантом отправится в Версаль, где им предстоит присутствовать на мессе в часовне Святого Людовика, по окончании коей господин де Сартин надеется получить положенную ему аудиенцию. Посоветовав Николя не забывать, что в Версаль начальника полиции торопит важное дело, требующее немедленного решения суверена, а вовсе не промашки его подчиненного, он пожелал Николя спокойной ночи.