Дело Николя Ле Флока

— Несмотря на неприглядный внешний вид, он отнюдь не сумасшедший. Хотя история с присланным отрядом французов и обеспокоила его, он предпочитает смеяться над этой жалкой эскападой. Поговорите с ним. Даже если вы не добьетесь результатов, по крайней мере, подготовите почву для дальнейшего наступления. Кроме того, мне поручили сообщить ему, что вы посланец короля, а не эмиссар герцога д'Эгийона, так что он об этом знает. У меня свои источники информации, у него — свои, и они иногда пересекаются. Кстати, маркиз, по слухам, за вами по пятам мчатся гончие, так что у вас есть основания снискать расположение Моранда! Но в Англии лисице иногда удается удрать от охотников. И я желаю вам того же. Кстати, вы вооружены?

— Да, шпага и пистолет.

— Если возникнет нужда, могу вас снабдить. У меня лучшие клинки во всем Лондоне. Вы знаете, что я был учеником Дюмоншеля и Руссо, лучших учителей фехтования в Париже?

И он гордо выпрямился во весь свой небольшой рост.

— Не доверяйте никому и ничему, — продолжал он. — Моранд будет с вами почтителен, но засыплет неудобоваримыми предложениями, не попадитесь на его удочку. Он игрок, азартный игрок и сейчас ведет рискованную игру, которая поглощает все его мысли.

— Когда я смогу его увидеть?

— Завтра, разумеется. Госпожа Вильямс вам сообщит. Он намеревался принять вас у себя. Но это довольно опасно. Лучше я организую что-нибудь на нейтральной территории.

И он с затаенной жалостью посмотрел на Николя и сочувственно ему улыбнулся.

— Не рискуйте зря, страх иногда является прекрасным советчиком, и прислушаться к нему порой очень полезно. Нас, готовых бороться за интересы Его Величества, лучшего из королей и моего блистательного тайного покровителя, не так уж много…

Не сумев скрыть волнения, Николя изумленно взглянул на сидевшую перед ним загадочную личность.

— Ах! — воскликнул д'Эон, — я и забыл… Наше посольство сейчас увязло в некоем деле, коим мне тоже приходится заниматься, и я боюсь, как бы оно его не провалило. По возвращении из Лондона вы наверняка увидите короля. Передайте ему от меня, что господин Флинт, тот самый, что в 1736 году совершил путешествие в Китай, в 1759-м прошел по Великой Китайской стене, но не сумел попасть в Пекин, а потом долго сидел в китайской тюрьме, все еще размышляет над нашими предложениями. Он сообщил мне, что после того как он высадился на берег, английское судно водоизмещением в сто тонн и с экипажем в двенадцать человек, на котором он совершил свое плавание, словно растворилось.

— Я непременно все передам, — ответил Николя, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Это еще не все, — молвил Эон. — Насколько я понял, сведения, собранные англичанами в Китае, крайне для нас важны. Но они утрачены — за исключением тех, что сохранились в голове господина Флинта, утверждающего, что он все запомнил, и прежде чем вернуться обратно на вышеупомянутом судне, досконально изучил те земли и моря.

— Но в чем суть ваших переговоров? — спросил Николя. — Простите, если мои вопросы кажутся вам излишне назойливыми.

— Мы должны оградить его и его семью от неприятностей, которые наверняка случатся, если узнают, что он согласился на переговоры с нами. А если мы не сумеем ему помочь и его все же отправят в ссылку, нам надо компенсировать нанесенный ему ущерб. Лорды из Адмиралтейства глаз с него не спускают. В свою последнюю встречу с королем я намекнул Его Величеству, что такому великому государю, как наш, и такому просвещенному правительству, как наше, просто необходимо брать под свое крыло людей, обладающих выдающимися способностями и обширными познаниями. Я напомнил о временах Кольбера, когда мы искали таланты у всех народов и вознаграждали их соразмерно. Видите ли, мой дорогой, именно выдающиеся личности, окружающие трон, прославляют имя монарха для потомков, а не разные там заморанды и заморандочки. Маркиз, я вас приветствую и еще раз напоминаю: будьте осторожны. Берегите себя.

— Мадемуазель, — произнес Николя, — я крайне признателен вам за заботу; события последних дней убеждают меня последовать вашему совету.

Мадемуазель-шевалье протянула ему руку, и комиссар ощутил крепкое рукопожатие; затем широким торопливым шагом она удалилась.

За время беседы отношение Николя к Эону изменилось. Искренний тон, с каким он говорил о короле и славе государства, взволновали его. Хотя он точно знал, что Эон шантажировал своего повелителя с помощью неких документов, служивших ему охранной грамотой. Однако баланс оказался в пользу шевалье — или мадемуазель-шевалье, во что, впрочем, Николя так и не смог поверить. Думая о своей миссии, комиссар понимал, что судьба в любой момент может загнать его в ловушку. Слова д'Эона лишь подтвердили сложность стоящей перед ним задачи, где интересы государства и интриги частных лиц переплелись так тесно, что распутать их непросто.