Дело «Норильский никель»

Они прекрасно понимали, что и результаты референдума 1991 года, и результаты референдума 1993 года подпадали под одну и ту же норму права, содержавшуюся в статье 1 Закона РСФСР «О референдуме РСФСР» от 16 октября 1990 года № 241-1: «Решения, принятые всероссийским референдумом, обладают высшей юридической силой, в каком-либо утверждении не нуждаются и обязательны для применения на территории РСФСР».

Проигнорировав результаты Всесоюзного референдума 1991 года, команда Бориса Ельцина с удовлетворением восприняла результаты Всероссийского референдума 1993 года и, руководствуясь теперь уже буквой закона и грязно-политическим двойным стандартом, по своему видению незамедлительно приступила к использованию этого козыря в своих планах. Доверие большинства народа к политике, проводимой исполнительной властью под руководством первого российского президента, было воспринято ею как лицензия — разрешение на свершение любых действий, лишь бы они были направлены на укрепление личной власти Бориса Николаевича.

Со дня подведения итогов Всероссийского референдума 25 апреля 1993 года пошёл процесс резкого усиления института президентской власти. В проекте новой редакции Конституции Российской Федерации не было места Съезду народных депутатов, вместо него Президент России стал величаться главой государства. Россия постепенно превращалась в полноценную президентскую республику (!).

Однако Борис Николаевич не хотел ничего делать постепенно, не хотел дожидаться принятия и вступления в силу новой редакции Конституции Российской Федерации. Это на довольно долгий период времени могло отодвинуть реализацию амбициозных планов его команды по укреплению во власти и по завершению первого этапа промышленной приватизации, прежде всего рентабельнейших, крупнейших предприятий и промобъединений (концернов) страны. В результате Верховный Совет Российской Федерации, имевший «неосторожность» приостановить действие ряда президентских указов о промышленной приватизации, отправив их тексты на рассмотрение в Конституционный суд России, был огульно всенародно ославлен местом концентрированного скопления красно-коричневых противников молодой российской демократии.

Команда единомышленников Президента России Бориса Ельцина в конце весны 1993 года реально почувствовала вкус беспредельной власти, власти, которая постепенно переставала уважать не только силу Закона, но и осознавать ценность человеческой жизни и здоровья. Эту исполнительную власть, стремившуюся к расширению своих полномочий, к не просто большим, а очень большим деньгам, к перераспределению государственной собственности, в должной мере уже не в состоянии был ограничивать Верховный Совет Российской Федерации. В Государстве ломалась едва наметившаяся система сдержек и противовесов властей, кстати, получившая отражение в пункте 13 Декларации № 22-1 от 12 июня 1990 года «О государственном суверенитете РСФСР»:

«Разделение законодательной, исполнительной и судебной властей является важнейшим принципом функционирования РСФСР как правового государства».

В российской действительности стали ощущаться революционные настроения, повеяло властным беспределом, «демократической диктатурой» бывшего большевика. Исполнительная власть уже не церемонилась, а при первой необходимости жесточайшим образом применяла силу, провоцируя всех лиц, несогласных с ней, на ответные меры.

Людей, однажды познавших беспредельную власть над другими людьми, также трудно убедить в чём-либо цивилизованными методами, как трудно обычными методами приструнить собаку, хотя бы раз кусавшую своего хозяина и убегавшую от него прочь, познавшую собственную силу над человеком и испытавшую вкус дикой, естественной волчьей вольницы. Но ведь при демократическом строе народ — хозяин, наделённый первичной властью, другие же власти производны от его воли. После первомайских событий 1993 года стало со всей очевидностью ясно, в «искусанной» России нет ни тени демократии, есть лишь зарвавшийся «капиталистический большевизм» (по целям — капитализм, по методам их достижения — большевизм) с его готовностью решительно идти до самого конца, не считаясь с количеством крови и слёз.

«Всякая власть развращает, абсолютная власть — развращает абсолютно», — писал в своём письме 3 апреля 1887 года епископу Крэйтону профессор Кембриджского университета, отличавшийся своими либеральными взглядами, английский лорд Джон Эктон, дополняя: «Обладание неограниченной властью разъедает совесть, ожесточает сердца и лишает способности отчётливо мыслить».