Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя

…Он придет в таком образе, чтобы прельстить всех: придет смиренный, кроткий ненавистник неправды, отвращающий идолов, предпочитающий благочестие, добрый, нищелюбивый, в высокой степени благообразный, постоянный ко всем, ласковый… Примет хитрые меры всем угодить, чтобы в скором времени полюбил его народ, не будет брать даров, говорить гневно, показывать хмурого вида, но благочинною наружностью обольщать мир, пока не воцарится…

Св. Ефим Северин

…И увидел я другого зверя, выходящего из земли… он действует со всею властию первого зверя (антихриста) и заставляет всю землю и живущих на ней поклониться первому зверю… и дано было ему вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.

Иоанн Богослов

В 1993 году я впервые попал на родину жены в Ставрополь. Как-то на прогулке разговорились с ее братом, в прошлом работником краевой прокуратуры. Речь вели о роли партийных руководителей в жизни нашей страны.

– Советую присмотреться к первому ставропольскому, – сказал Георгий, – запомни его фамилию: Горбачев. Зовут Михаил Сергеевич.

– Да ну! – отшутился я. – Нам, запорожцам, своего хватает. Кстати, по фамилии Всеволожский и, не в пример вашему, уже сегодня Герой Соцтруда.

– Не пренебрегай такой информацией, – продолжал Георгий, – тебе нужно держать нос по ветру и жить стратегической перспективой. И обрати внимание на его жену Раису Максимовну. Эта женщина «делает» мужа и уже сегодня решает все кадровые вопросы в крае.

В том же году я побывал в ессентукском ресторане «Встреча». Пораженный роскошью и интерьером необычного по тем временам помещения общественного питания, я спросил, кто сумел сделать такую красоту. Мне назвали имя управляющего Кисловодским трестом ресторанов и столовых Николая Павловича Лобжанидзе. Характеризовали его как подпольного миллионера, преуспевающего, с большими связями человека и личного друга Горбачева. Знал ли я тогда, что через десяток лет обе эти фамилии станут фигурировать при расследовании уголовных дел, к которым я имел отношение, хотя и косвенное?

А вообще, мудрое предвидение родственника я понял только тогда, когда прочитал в газетах комментарии о визите новоиспеченного секретаря ЦК КПСС Горбачева в Великобританию и оценке, которую дала ему как политическому деятелю грядущих лет премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер.

Как и все, я был искренне рад приходу к власти энергичного лидера, сменившего плеяду тяжелобольных, дряхлеющих старцев, как и все, ждал революционных преобразований и перемен. Как и все, понятия не имел, что в действительности представляет собой Михаил Сергеевич.

Несколько лет назад мне привезли изданную на Ставрополье книгу Бориса Кучмаева «Отверженный с божьей отметиной» (первоначальный вариант «Коммунист с божьей отметиной»), посвященную сановному земляку. Книга прошла мимо внимания крупных московских издательств и потому широкому кругу читателей малоизвестна. Между тем она интересна уже тем, что написана человеком, работавшим помощником будущего президента СССР на заре его восхождения к власти, а затем в течение многих лет – главным редактором газеты «Ставропольская правда». Что же он пишет о последнем генеральном секретаре ЦК КПСС?

«Лучший немец» середины 80-х родился в селе Привольном Ставропольского края в семье крестьян. Как писал впоследствии в автобиографиях – семье бедняков, в чем многие из знавших его семью сомневаются. Пережил полугодовую оккупацию села немецко-фашистскими захватчиками и, видимо, тогда проникся искренней симпатией к Германии. Солдаты рейха периодически навещали дом деда маленького Миши.

«Во дворе они были частыми гостями, – пишет Кучмаев. – Приходили не с пустыми руками: стаскивали сюда наловленных по селу гусей. «Щип-щип», – приказывали они нахохлившемуся мальчонке и грозили пальцем. А дело все было в печке, шикарной русской печке, красовавшейся посередине двора. Воды на ней нагреть в одно мгновенье – и давай обрабатывать гусей в свое удовольствие. Мать возилась у печки, а Михаил ощипывал уворованную немцами птицу. Душа ныла, руки болели, но угождал все-таки, угождал гадам»[47].