Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя

Помощника прокурора взяли по этому сценарию. Денег при нем не было, как, впрочем, не было их и в сейфе. Они лежали там, куда положил их взяткодатель, – в столе. Было много шума, разных мнений и активного обсуждения ситуации. Помощника прокурора уволили, хотя уголовное дело пришлось прекратить. Вскоре он добился восстановления в должности, и это решение формально было правильным. По старой как мир пословице: «Не пойман – не вор».

При активизации борьбы со взяточничеством в 70-х и 80-х годах у нас появилось немало горячих голов, любивших брать преступников с поличным. Зачастую они проводили операции бездарно, а иногда и с грубыми нарушениями закона.

Вспоминаю, как «сели в лужу» краснодарцы, задерживая при получении взятки прокурора-криминалиста Баранова. Один из следователей краевой прокуратуры расследовал уголовное дело о групповом хищении в особо крупных размерах. Однажды к нему зашел следователь прокуратуры города и предложил сделку.

– Ты выделил и отдал в район часть своего дела, – сказал он. – Потребуй его обратно, изыми из дела один документ и отдай Баранову. Он тебе тут же отвалит две штуки (две тысячи рублей).

Выслушав предложение, следователь помчался к прокурору края Борису Ивановичу Рыбникову. Решили, не подключая к этому делу милицию, сами взять Баранова с поличным. По разработанному сценарию «заявитель» встретился с Барановым, взял у него две тысячи рублей и спрятал в сейфе.

Зная, что на этом этапе профессионал может придумать любую версию в свое оправдание, его решили брать после совершения конкретных действий в интересах взяткодателя. Для этого из районной прокуратуры истребовали дело. Пока оно шло по почте, прошла неделя.

Наконец настал день, которого ждали. Баранов пришел за желанным документом. Его вырвали из дела и вручили ему. На выходе Баранова задержали. Все было прекрасно, но… По нашему закону освобождению от уголовной ответственности подлежит лишь лицо, добровольно заявившее о даче взятки, но никак не тот, кто взятку получил. Специфичен этот состав преступления и тем, что его не может быть в природе без лица дающего и лица берущего взятку; а если быть точнее, без надлежащей правовой оценки действий этих лиц. Следователь взятку получил, хранил деньги в сейфе и выполнил за взятку определенные действия. По закону он совершил тяжкое преступление, хотя ранее заявил об этом добровольно. Но нет в законе положения, освобождающего взяткополучателя от уголовной ответственности. Нет!

По ситуации необходимо было признать, что в действиях следователя нет состава преступления по отсутствию умысла, то есть субъективной стороны. Но тогда, если снова строго следовать букве закона, нет состава преступления и в действиях взяткодателя. Казус? Не совсем.

Если бы Баранова взяли с поличным, когда он принес деньги, все было бы строго по закону. Ему пришлось бы отвечать за покушение на дачу взятки. Но уж очень хотелось моим краснодарским коллегам искусственным путем получить доказательства по делу. А если снова говорить строго языком закона, занимались они элементарным провоцированием взятки. До 1961 года в Уголовном кодексе, который готовили юристы, получившие настоящее, а не формальное образование в учебных заведениях, созданных при царе-батюшке, предусматривалась уголовная ответственность и за провокацию взятки.

Необходимость в этой норме отпала, когда партия, по указанию Никиты Сергеевича Хрущева, объявила «бескомпромиссную борьбу» с этим чуждым социализму явлением.

Кстати, загорелись тогда и идеей расширения круга взяточников. Потому из текста статьи, предусматривающей ответственность за получение взятки, убрали слова о том, что взяткополучателем признается лицо, выполнившее или намеревавшееся выполнить в пользу взяткодателя действия «исключительно» с использованием своего служебного положения. Теперь взяточником можно было признавать любое должностное лицо. Кстати, в редакции УК РФ 1997 года все осталось по-старому.

Но вернемся к Зотову. Он хотел получить взятку и знал за что. Разуева пригласил к себе через несколько дней после встречи на «Лермонтовской». Поблагодарил за джинсы и спросил, как решается вопрос с деньгами. Разуев ответил, что по крайней мере половину или чуть меньше он в ближайшее время найдет.

– Я уезжаю в Челябинск и там тебя жду. Думаю, такая поездка тебя не затруднит. Что достанешь, привезешь туда. Жить я буду в гостинице. По брони МВД, там закажу номер и тебе. В общем, через десяток дней жду.

До отъезда Разуева в Челябинск туда вылетела оперативная группа. Тщательно проработали операцию, но ошибку допустили в мелочи. Разуев позвонил Зотову и спросил, где и когда они могут встретиться.

– Езжай в гостиницу, место я тебе закажу.

– Нет, спасибо, я уже устроился.

Последовала длинная пауза. Голос Зотова изменился:

– Хорошо, завтра в десять жду тебя в УВД.

Разуев не располагал кругом связей в Челябинске и поселиться в престижной гостинице, как обычный советский гражданин, не мог. Это сразу понял Зотов. Для Разуева пришлось придумывать правдоподобную версию поселения в гостиницу.