Дело о Бабе-яге

И градоначальник вновь замолчал. Поерзав, он с тоской выглянул в окно, будто желая, чтобы мы сами собой испарились. Так бывает: обращаться к магам многие считали чем-то неприличным, даже постыдным. Наставник говорит, что это — наследие прошлого. Те, кто родился до эпохи Распыления, подсознательно отрицали магию. Поверить в действенность заклятия — всё равно, что писать письмо Деду Морозу, всерьез ожидая ответа. Этой метафоры я никогда не понимал. Знавал я нескольких дедов Морозов — вполне себе адекватные мужики…

И тут вошла Стэллочка, катя перед собой сервированную тележку. Лумумба незаметно подмигнул, я кивнул в ответ и кинулся помогать секретарше.

Цаппель явно нервничал, и Лумумба собирался немного над ним поработать. Но для этого нужно было отвлечь внимание…

Светски содрогаясь, я попытался выхватить тележку из фарфоровых ручек секретарши, бормоча при этом что-то насчет ангелов, спустившихся с небес. Девушка оказалась с норовом и тележки не выпустила. Несколько мгновений мы перетягивали дребезжащее сооружение каждый в свою сторону, но потом одновременно отпустили. Тележка пошатнулась, и чайник, разумеется, опрокинулся. Во все стороны брызнул кипяток, мы со Стэллочкой отскочили. Я — со сдержанным матом, она — с визгом. Тележка перевернулась.

Бухнувшись на колени, я принялся собирать блюдца, чашки, сушки, конфеты в ярких фантиках — парочку зажилил в карман, для Маши — и тут послышался многозначительный кашель Лумумбы. Кашель означал, что цирк можно прекращать.

Стэллочка, бормоча извинения и утирая несуществующие слёзы, потащила разоренную тележку за дверь, я, как ни в чем ни бывало, пристроился на стульчик в уголке. Учитель повернулся к Цаппелю.

— Итак… поощрил он градоначальника. Тот явно пришел в себя и глядел гораздо веселее.

— Вы давеча говорили о некромантии. Что можно, мол, поднять усопшего и расспросить… Надеюсь, это было сказано не для красного словца?

Лумумба возмущенно фыркнул в усы и щелчком взбил бакенбарды.

— Уважаемый господин фон Цаппель. — начал он обязательную речь. — Я — дитя двух миров. Будучи сыном африканского негуса, науку сантерии и некромантии под руководством своего отца, по-совместительству — духовного вождя и шамана славного племени самбуру, я постиг еще в детстве. Затем приехал в вашу страну и поступил в небезызвестный институт международных отношений, получив прозвище, ставшее впоследствии моим вторым именем. Меня, как профессионального бокора, сиречь — колдуна, очень интересовала доктрина материалистического коммунизма. Она только подтвердила моё глубокое убеждение в том, что всё на свете имеет свою причину и следствие. Теперь же, после Распыления, как вы сами изволили убедиться, чудеса случаются. Более того, они упорядоченно проистекают из известных причин и имеют определенные последствия. — сложив пальцы домиком у подбородка, Лумумба многозначительно посмотрел на Цаппеля. Тот нетерпеливо заерзал в кресле, и учитель поспешил закончить: — Говоря коротко, да. Я могу поднимать усопших. Цена зависит от давности захоронения. Мертвецы двухсот и трехсотлетние идут по особому тарифу. Конфиденциальность информации, полученной от усопшего, гарантирована. Итак… — он вопросительно посмотрел на градоначальника. — Чем могу?

— Моя жена. Ядвига фон Цаппель, урожденная Зиммельдорф.

— Поздравляю. — небрежно бросил Лумумба.

— Скончалась от сердечной недостаточности несколько месяцев назад.

— Тогда приношу соболезнования. — учителя было очень сложно смутить. — Кажется, я начинаю понимать… — Лумумба сделал вид, что его осенило. — Вы хотите поговорить с безвременно ушедшей супругой. Попрощаться. Поплакать вместе. Вспомнить былые чувства…

— Узнать, где она спрятала фамильные драгоценности.

— Ни слова больше! — поднял ладони наставник. — Я всё понял. Материальная выгода — это похвально. Это, я бы сказал, даже благородно. Когда вы хотите осуществить ритуал?

— Хотелось бы побыстрее…

Лумумба, прикрыв глаза, забормотал: — Юпитер в доме Сатурна, Ковш приближается к Порогу, из восьми вычесть двенадцать… — открыв один глаз, он вопросил градоначальника:

— Когда усопла супруга? Месяц, день, час…

— В январе сего года, двенадцатого. После обеда. — Лумумба вновь закрыл глаза.

— Великая Иеманжа приветствует Огу Ферея… Луна в знаке Тельца и славные духи-лоа пребудут в дом Ибо Леле… Сегодня ночью. — объявил он. — Обязательно до полуночи. Кто, кроме вас, будет на церемонии?

— А я должен там быть? — Цаппель не на шутку растерялся.

— Позвольте, милейший… — Лумумба сделал вид, что неприятно удивлен. — Мертвецы обычно не имеют склонности мирно беседовать с посторонними. Вообразите: лежишь себе, спишь мертвым сном. Вокруг тишина, черви… А тут — приходят, поднимают… Поневоле разозлишься! Обязательно нужен родственник. Кто-то близкий, кто поможет утихомирить разозленного зомби… — и веско добавил: хотите денег — извольте потрудиться.

— Ну… ладно. Хорошо. — градоначальник слегка побледнел. — как обычно, алчность пересилила страх.

— Тогда извольте задаток и мы пойдем готовиться. — наставник поднялся.