Дело о Бабе-яге

— А барышня тоже… по магической части? — спросил Дуринян. Взгляд армянина мне совершенно не нравился: масляный какой-то, плотоядный.

— Что-то вроде того. — приобнял меня Ванька за плечи. — В ученицах пока.

После его слов я попыталась представить, каково это: стать ученицей у мага… Наверное, и Пыльцу принимать придется — а как же? А если я окажусь настоящей? Смогу колдовать… Как Мать Драконов, например.

В животе что-то перевернулось противно, и оборвалось. Вспомнился исступленный, синий-в-синем, мамин взгляд… Нет. Ни за что. Даже пробовать не стану.

Завод располагался за городом, на другой стороне реки. По-моему, раньше здесь была тюрьма, а после Распыления, когда бандитов стало некому охранять, и они разбежались, это место досталось Дуриняну.

Сейчас на крыше трехэтажного лабаза с глухими, заложенными кирпичом окнами, дымило множество черных труб. Стена была оплетена колючкой, а на вышках всё так же, как в старые времена, дежурили автоматчики.

Вылезали из машины с опаской: вдоль забора бегало три лохматых, неопределенной породы, кобеля. Я присмотрелась: странные они были. Слишком большие. Несуразные.

— Это от воров. — проследив мой взгляд, пояснил Дуринян. — Лезут, не поверите, и днем и ночью.

— А вы их — собаками? — простодушно уточнил Ванька.

— И собаками, и стрелять приходится. — равнодушно кивнул хозяин. — Пройдемте. — и он гостеприимно указал в сторону железной запертой двери.

Густой и плотный запах можно резать ломтями. У меня начинает кружиться голова, и противно щиплет в горле.

— Это из цехов. — говорит Дуринян, заметив, как я морщу нос. — Чаны с закваской. Я, если хотите знать, хорошую закваску на нюх определяю. Бывает на день перебродит и всё. Выливать приходится… Мы — производители честные. Что на витрине — то и в магазине.

В здании тоже автоматчики. Они ходят по коридорам, стоят на галерее, окружающей по периметру большой зал, по дну которого снуют люди в зеленых пластиковых костюмах и масках.

— Здесь у нас брага, из которой потом перегоняют спирты… — рассказывал Дуринян, ведя нас мимо чанов.

— А здесь — он кивнул на огромную, больше всего похожую на оцинкованный бак от стиральной машинки, цистерну, — Пиво. Наш собственный сорт, "Живое Ухмельное". Может, пробовали?

— Не доводилось. — мотнул головой Ванька.

— А вот мы сейчас это исправим!

Веселость его была показная, натужная. Наш хозяин почему-то очень нервничал. Он что-то крикнул по-армянски ближайшему человеку с автоматом, и тот, кивнув, убежал. Через пять секунд вернулся, неся три кружки. Я непроизвольно сглотнула: были они запотевшие, золотисто и медово поблескивающие, прикрытые белоснежными шапочками из пены.

Выпив, Дуринян и Ванька в упоении прикрыли глаза. Я тоже отхлебнула — в этой духоте очень хотелось холодненького, но остальное отдала назад. Бабуля, я уверена, ни за что не разрешил бы мне пить…

— Дальше, дальше, тут уже нечего смотреть. — увлекая нас, Дуринян бодро застучал каблуками по лестнице, ведущей куда-то вниз, в подвал.

Внизу автоматчиков не наблюдалось. Было гораздо прохладней, тянул сквознячок, в котором присутствовал затхлый и сырой, какой-то грибной запах.

— Ну вот… — мы остановились рядом с огромными, метра по три в диаметре, бочками. — Это наши коньяки. Точнее, коньячные спирты. В высоких кругах принято считать, что наименование "Коньяк" можно давать только тем напиткам, которые произведены в провинции с соответствующим названием… — армянин презрительно вскинул голову. — Ну и ладно. Ну и пожалуйста. А на выставке в Мелитополе мы первый приз взяли.

— Это те, которые сглазили? — спросил Ванька. Дуринян кинул на него неожиданно злобный взгляд и засопел.

— Нет, это другие. — буркнул он после паузы. — Не желаете отведать?

И, не дожидаясь согласия, наклонился к бочке: невысоко над землей из нее торчал краник. Рядом, на столике, располагался ряд небольших стеклянных кружечек. Взяв одну, он нацедил на донышко золотой жидкости. Поднес к носу, сладострастно вдохнул и передал кружечку Ваньке. Взяв вторую, проделал ту же процедуру и отдал мне. Я испуганно замотала головой.

— Попробуйте, барышня, — с нажимом сказал Дуринян. — Вам понравится.

Я не хотела, честное слово! Но он сунул кружку прямо в лицо, и пришлось её взять, а то испугалась, что она опрокинется, и это всё потечет за пазуху…

Никогда в жизни не пробовала коньяк. Собственно, кроме домашней вишневой наливки Бабули я вообще ничего "такого" не пробовала, и поэтому было интересно. Жидкость обожгла язык, в носу смешно запузырилось, а в голове раздался звон, будто меня огрели по макушке золотым молотком, завернутым в дольку лимона. От неожиданности я чихнула, а потом рассмеялась.

— Ну, вот видите! — оживился наш хозяин. — "Герцог Алайский", три звезды. А это вот, извольте… — он побежал к следующей бочке, — "Голубая змея". Тоже три, хотя по вкусовым качествам не уступает пятизвездочным. Ваше здоровье! — и нам вновь протянули по кружечке.