Дело о бананах. Выпуск 4

— Позвольте ознакомиться? — протянул руку вице-президент. Прищурившись, пробежал глазами список, и — ровным, бесцветным голосом: — Больше у него ничего не нашли?

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Ну, скажем, более или менее крупной суммы денег или чека на предъявителя. Здесь упоминаются только тридцать два доллара с мелочью. А ведь бедняга собирался побывать у себя на родине. На Барбадосе. Последние полгода Фредерик Стрэнд замещал у нас свалившегося с лихорадкой начальника охраны, и я хорошо помню, что сам подписывал разрешение на отпуск…

— Увы, сэр! Если верить полицейским, никакой крупной суммы или чека при покойнике не найдено, хотя моя клиентка, сеньорита Ксиомара Бустос, упорно утверждает, ссылаясь на письма жениха, что совсем недавно, в апреле, кажется, тот получил целую тысячу долларов от компании в качестве вознаграждения за какую-то важную услугу.

Уэстли недоуменно пожал плечами и принялся раскуривать трубку. Потом процедил:

— Одно не могу взять в толк: отчего, уважаемый мистер Гомес, вы явились с этим делом ко мне?

— Как же, как же, сэр! К кому же ещё мне было обращаться? Фредди часто писал о вас Ксиомаре.

— Тогда последний вопрос: зачем вы вообще пожаловали в Пуэрто-Армуэльес, если Стрэнд погиб в Колоне?

— Объясню, сейчас объясню. Загвоздка вся в том, что убийца — Уго Санабария — скрылся. Есть сведения, что он родом из этих мест и даже вроде бы работал в “Чирики лэнд”, в вашей, сэр, компании…

— В нашей компании? Проверим, — всколыхнув свое рыхлое тело, Уэстли поднялся из-за стола. — Посидите в приемной. Ответ получите у мисс Лесли.

В приемной контрразведчик мысленно прокрутил от начала до конца только что состоявшуюся беседу. Он не жалел, что сунулся в штаб-квартиру “Чирики лэнд”, рискуя, быть может, вспугнуть заговорщиков. Риск, если он и был, полностью себя оправдал. У него не оставалось почти никаких сомнений в том, что Джон Донован Уэстли, вице-президент крупнейшей в республике американской компании, причастен к затеваемой “большой охоте”.

— Сеньор Гомес! Должна вас огорчить: Уго Сенабария в списках нашего персонала никогда не значился, — сочувственный голос Лесли вывел Иселя из задумчивости.

Внизу, в холле, продолжая играть роль фатоватого провинциала-детектива, он помахал рукой элегантной привратнице:

— До свидания, Кристи. Жутко рад был с вами познакомиться.

Позднее капитан Прьето связался по телефону с начальником отдела Хе-дос в Пуэрто-Армуэльесе:

— Это я — Исель. Удалось что-нибудь выяснить?

— Конечно. Твои Ауг. Менд. и Пе. Лар. — Аугусто Мендес и Педро Ларрасабаль. Люди известные в провинции. Я сразу догадался, что это о них шла речь. Но решил проверить, и точно — 17 мая они прибыли сюда. С вокзала — их ждала машина — прямиком покатили в Гоулд-ролл.

— Дальше. Что же ты замолчал?

— Мендес — лидер панамистов. Живет в Давиде. Ларрасабаль — из Консепсьона. Он возглавляет в Чирики провинциальную организацию демо-христиан…

— Возглавлял, — Прьето машинально поправил лейтенанта.

— Точно. Возглавлял. И всё-таки, хотя эти партии у нас распущены, их лидеры не сидят сложа руки. А уж эта-парочка особенно активна. И знаешь, Исель, удивительное дело: Мендес и Ларрасабаль — представители соперничающих, враждующих политических группировок — на этот раз заявились к нам вместе, как сердечные друзья. Водой не разольешь. Вместе приехали. И вместе упорхнули.

— Как?! Они уже уехали?

— Да, дружище. Сегодня утром.

— А, черт! Тогда слушай. Нужно срочно передать в Консепсьон и в Давид, чтобы за Мендесом и Ларрасабалем повнимательнее присмотрели. Где бывают, с кем встречаются. А твои ребята пусть возьмут под наблюдение вице-президента “Чирики лэнд” и людей из его ближайшего окружения. Тут, сам понимаешь, потребуются максимальная осторожность, деликатность и такт. Постарайся также установить, кто ещё из бывших политиканов зачастил в Гоулд-ролл.

— Понятно, капитан. Скажи, ты собираешься ко мне заглянуть? Я предупредил жену…

— Нет, старина, не обижайся. Не могу. Увидимся, когда пожалуешь в столицу.

ГЛАВА IV

Тысячу раз давал он себе слово порвать с Клодин. И тысячу раз его нарушал.

По возвращении из Пуэрто-Армуэльеса (а вернулся он за полночь) Исель Прьето решил перекусить и лечь спать: назавтра предстоял трудный день. Но, как говорят англичане, благими намерениями вымощена дорога в ад. Его эта дорога привела в кабаре “Каса Лома”.

Вот и уборная мадемуазель Клодин д'Амбруаз — танцовщицы и певицы, звезды “Каса Ломы”. Запах дорогих духов, пудры. Платье, брошенное на атласную козетку. Китайская ширма. На трельяже — металлическая коробка с гримом, кисточки.

Капитан Прьето уселся на кожаный пуф. Расстегнул ворот рубашки. Ослабил узел платка, повязанного на мускулистой загорелой шее. Расческой поправил и без того безукоризненно ровный пробор. В зеркале отражалась афиша нового шоу — с портретом его возлюбленной, снятой во весь рост.

— О-ля-ля! Какой приятный сюрприз! — Она вошла в комнату, шурша страусовыми перьями. — Ох и устала я… Пусти-ка меня к трельяжу.