Дело о бархатных коготках

— Я двигаюсь по следам дела, с которым, возможно, приду к тебе, — сообщил Мейсон. — Я, правда, еще не знаю, куда это меня заведет. Пока я работаю для клиента, и мне нужны сведения об одном номере телефона.

— Каком номере?

— Фрайбург, шестьсот двадцать девять восемьсот три, — ответил Мейсон. — Если это номер, который мне нужен, то его хозяин отнюдь не прост, и история со случайной ошибкой номера здесь не пройдет. Я думаю, что это засекреченный телефон. Тебе придется проверить на телефонной станции, и при этом, вероятно, лично.

— Господи, ну и нахал же ты! — сказал Драмм.

Мейсон сделал оскорбленное лицо.

— Я ведь говорил тебе, что работаю на клиента, — сказал он. — Ты получишь за это двадцать пять долларов. Я думаю, что стоит проехаться на телефонную станцию за двадцать пять монет.

Драмм сменил гнев на милость:

— Черт возьми, так бы сразу и сказал! Подожди, я только возьму шляпу. Поедем на твоей машине или на моей?

— Лучше каждый на своей, — ответил Мейсон. — Я не знаю, буду ли возвращаться в эту сторону.

— О'кей, — сказал полицейский. — Встретимся на телефонной станции.

Мейсон вышел, сел в машину и поехал на телефонную станцию. Когда он добрался, Драмм, на полицейской машине, уже был там.

— Я пришел к выводу, что лучше не афишировать твой интерес, — заявил Драмм. — Я уже был наверху и взял для тебя данные.

— И чей это телефон?

— Некоего Джорджа К. Белтера, — сообщил полицейский. — Адрес: Элмунд Драйв, пятьсот пятьдесят шесть. Ты был прав, это засекреченный номер. Никому нельзя давать даже номер, не говоря уже о других данных. Поэтому забудь, откуда ты его узнал.

— Ясно, — согласился Мейсон, доставая из бумажника две десятки и одну пятерку.

Пальцы Драмма сомкнулись на деньгах.

— Парень, — сказал он, — это настоящий бальзам для моей души, потому что как раз вчера я играл в покер и остался без наличных. Заскочи как-нибудь еще раз, когда у тебя будет еще один такой клиент.

— Кто знает, я могу ведь иметь такого клиента некоторое время.

— Это великолепно, — сделал вывод Драмм.

Мейсон сел в машину. С мрачной миной нажал на стартер и двинулся на полной скорости в сторону Элмунд Драйв.

Улица находилась в изысканном престижном районе. Дома стояли в глубине, окруженные зелеными газонами и ухоженными живыми изгородями. Мейсон оставил машину перед номером пятьсот пятьдесят шесть. Это было претенциозное здание, стоящее на вершине холма, удаленное от соседних домов на несколько десятков ярдов. Холм, по всей видимости, был насыпан специально, чтобы подчеркнуть великолепие здания.

Мейсон не въехал на подъезд, а поставил машину на улице и пешком пошел ко входу. На крыльце горел свет. Вечер был жарким, вокруг кружилась туча насекомых, ударяя крылышками о большой абажур из матового стекла, за которым скрывалась лампочка. После второго звонка дверь открыл лакей в ливрее. Перри Мейсон достал из кармана визитную карточку.

— Мистер Белтер не ждет меня, — сказал он, — но примет.

Лакей бросил взгляд на визитку и отодвинулся в сторону.

— Хорошо, мистер Мейсон. Прошу следовать за мной.

Он провел Мейсона в салон и показал на кресло. Мейсон слышал, как лакей поднимается по лестнице. Потом он услышал наверху голоса и шаги кого-то спускающегося вниз. Через минуту в дверях показался лакей.

— Извините, но мистер Белтер, не припоминает вас. Вы могли бы сказать, по какому делу хотите видеть мистера Белтера?

Мейсон посмотрел лакею в глаза и коротко ответил:

— Нет.

Лакей подождал минуту, надеюсь, что Мейсон еще что-нибудь добавит. Убедившись, что гость не собирается больше ничего сообщать, слуга повернулся и снова стал подниматься по лестнице. На этот раз его не было пару минут. Вернулся он с каменным лицом.

— Прошу за мной, — объявил он. — Мистер Белтер вас примет.

Мейсон поднялся за ним наверх, в салон, прилегающий к лестничной площадке и, очевидно, представлял часть апартаментов, которые занимали целое крыло дома. Комната была полна удобных, массивных кресел, обставлена с заботой о комфорте и с полным пренебрежением к изысканному вкусу. Не было сделано ни малейшего усилия создать целостность стиля. От обстановки веяло мужским вкусом, не смягченного прикосновением женской руки.

Дверь в конце салона открылась, и на пороге остановился мужчина. Перри Мейсон успел бросить взгляд в глубину комнаты, из которой мужчина появился. Там был кабинет, заставленный полками, с массивным письменным столом и вращающимся креслом в углу. Сзади блеснула ванная, выложенная кафелем.

Мужчина вошел в салон и закрыл за собой дверь. Он был громадный, с одутловатым, нездорового цвета лицом, с мешками под глазами. У него была широкая грудь и плечи, но узкие бедра, и у Мейсона было такое впечатление, что у мужчины тонкие ноги. Однако внимание адвоката привлекли прежде всего глаза хозяина дома — они были твердыми и холодными, как алмазы, лучше всяких слов сообщая о жестокости и безжалостности владельца.