Дело о босоногой принцессе

Дарья Кирилловна смахнула пыль с рамы и сказала: — А знаешь, эта картина подвигла меня на раскопки в собственной квартире. Дело в том, что много лет назад моя мама написала мемуары, то есть воспоминания о днях своей далекой юности. А жизнь ее в те годы была непростой. Она совпала с эпохальными событиями начала двадцатого века: Первой мировой войной, октябрьским переворотом, Гражданской войной, голодом… Все пережитое в те годы мама изложила на бумаге, а потом я напечатала на пишущей машинке, потому что почерк у нее был ужасный. Это было еще на старой квартире: мы тогда жили в центре… Потом мама умерла, мы переехали сюда, а переезд, не зря говорят, сродни пожару или потопу. Одним словом, когда вещи на новой квартире разбирала, эти мемуары я куда-то засунула и забыла о них. А вспомнила только тогда, когда увидела эту картину. Несколько дней провела в поисках, совсем уж было отчаялась, но в конце концов нашла. Оказались на антресолях, в старом чемодане с ненужными тряпками.

— Вы решили их опубликовать? — поинтересовалась Лешка.

— Ну что ты, конечно, нет. Сами по себе они не представляют никакой художественной ценности, написаны неумело и немного наивно: не было у мамы никакого литературного опыта. С другой стороны, они неповторимы как еще один документ давно прошедших дней. К тому же мамины записки воссоздают прошлое, кусочек истории нашей семьи. Когда-нибудь у Андрюши будут дети, потом родятся внуки, мне кажется, им пригодятся эти воспоминания. Я считаю, что каждый человек должен помнить о своих корнях, знать, какого он роду-племени. Так уж случилось, что многие из нас дальше двух-трех поколений ничего даже не слышали о своих предках. Вот скажи, как звали хоть одного из твоих прапрапрадедушек?

Лешка пожала плечами:

— Не знаю. А можно мне взглянуть на эти мемуары?

— Разумеется. К тому же к ним приложены фотографии. Сейчас увидишь, каким замечательным сто лет назад было качество фотоснимков. Многие, даже тридцатилетней давности, пожелтели и испортились, а эти такие же четкие, как и были.

Двигая на книжных полках то одно стекло, то другое, Дарья Кирилловна воскликнула:

— Да где же они? Андрюша, ты не брал прабабушкины мемуары, синюю такую папочку?

— Зачем они мне? Я их прочитал и положил на место, — отозвался внук и, подойдя к полкам, указал на среднюю: — Вот сюда.

— Правда? — недоверчиво покосилась на него бабушка и растерянно пробормотала: — Куда ж она подевалась? Синяя такая папочка… Я сама в нее все мамины листки вложила, чтобы не растерялись…

Если бы подобная папка или какая-нибудь книжка пропала в их доме, Лешка ничуть бы не удивилась, потому что Ромка бросал вещи куда попало, а мама занималась уборкой всего раз в неделю, поскольку с утра до позднего вечера была занята на своей ответственной работе. Но в квартире у Дарьи Кирилловны всегда царил образцовый порядок, и исчезновение толстой папки было явлением труднообъяснимым — не иголка все-таки.

Лешка на всякий случай еще раз проверила все книжные полки, заглянула под диван, за кресла, посмотрела на подоконниках. Дарья Кирилловна обшарила и свою комнату, и комнату Андрея, но, вернувшись в гостиную, лишь пожала плечами:

— Нигде ее нет. Странно, и кому она могла понадобиться?

И тут раздался звонок в дверь.

— Это Марина! — радостно крикнул Андрей и со всех ног бросился в прихожую.

«Нюх у него, прямо как у Дика», — усмехнувшись про себя, подумала Лешка. Ее кавказец тоже всегда знает, кто из домашних приближается к двери, потому что реагирует на всех по-разному: на Ромку приветливо лает, когда приходит Олег Викторович — бежит к двери, чтобы лизнуть, а в ожидании Валерии Михайловны — не двигаясь с места, почтительно виляет хвостом.

В комнату вошла загоревшая и, как всем показалась, ставшая еще красивее Марина.

С этой удивительной девушкой Ромка с Лешкой подружились в прошлом году в Воронеже во время осенних каникул. В то время Марина была ведущей актрисой молодежного театра. Потом театр отправился на гастроли в Париж, где ее заметил один режиссер и пригласил сниматься в кино. Уже в Москве брат с сестрой познакомили ее с Андреем. Понятное дело, что он с первого взгляда, по Ромкиному определению, «влип по самые уши».

Марина красивым жестом убрала с лица волнистые, каштанового цвета волосы и, поздоровавшись со всеми, грациозно присела на диван.

— Как там, на Кипре? — поинтересовалась Лешка. — Здорово? В море небось каждый день купались?

— Когда как. К тому же после Кипра мы еще в Норвегии были, а там не покупаешься.

— Ух ты, класс! — восхищенно произнесла Лешка. — Вот это путешествие!

— А мне кажется, что Мариночка выглядит уставшей, — отметила Дарья Кирилловна.

— Вы правы, я безумно устала. Сниматься в кино очень нелегко, — без тени кокетства пожаловалась девушка. — Когда я работала в театре, то привыкла к определенному распорядку. На съемках все было по-другому. В шесть утра все уже на ногах, а темп такой, что сама не знаю, как сумела продержаться столько времени. А когда снимали ночью, то вообще с ног валилась.