Дело о Чертовом зеркале

Проснулся Родин среди ночи, потому что Лилия забросила на него холодную гладкую ногу. Он выпрямился. В голове почему-то все легло упорядоченным образом, только непонятно почему. Приснилось, что ли, что-то важное и логически выверенное? Такое у него часто случалось. Из книжки, лежащей на кровати, на Георгия смотрело нарисованными глазами чучело половецкого мурзы в полном облачении. Снизу было написано:

«…копках в Заболоцкой пади было обнаружено:

кольчужные кольца – 14 шт.,

наконечники стрел – 4 шт.,

перстень серебряный – 1 шт.,

сабля сломанная – 1 шт.,

шлем с личиной – 1 шт.

Раскопками руководил проф. Смородинов.

Эти артефакты было решено передать в музей, чтобы оборудовать ростовую фигуру половецкого мурзы (зал № 1)».

Родину не нужно было перечитывать эти слова несколько раз, чтобы понять, что ему нужно делать. Он снова лег на подушку, решив, что еще пара часиков спокойного сна ничего не изменит.

* * *

Окончательно проснулся Родин, по обыкновению, рано. Лилия спала, и ее выбритая плешь в лучах рассвета выглядела уже не так пугающе, как ночью, а как-то жалко и печально. Георгий укрыл девушку одеялом, наскоро позавтракал, приказал запрягать коляску и поехал в другой конец Старокузнецка, где за небольшим леском и знаменитыми тринадцатью поворотами располагался университетский городок.

На узкой дороге среди цветущих лужаек белело круглое пятно. Это была коляска Савостьяновых. Правил сам Виталий Кузьмич, профессор биологии Старокузнецкого университета, его дочь, Полина Витальевна, сидела сзади. Еще издалека завидев Родина, Полинька помахала ему рукой в белой перчатке.

Родин улыбнулся своему бывшему преподавателю, учтиво склонил голову перед девушкой. Коляска завернула за один из тринадцати поворотов, и тут странное настроение неожиданно подтолкнуло Георгия на романтический поступок. Он остановил коляску, взял нож и, забежав на лужайку, срезал букетик цветов: одуванчиков, пастушью сумку, примулу, зеленеющие колоски пшеницы. Затем подождал, когда коляска его соседей, помещиков Савостьяновых, приблизится, и, спрятав букетик за спиной, приподнял шляпу. Поравнявшись с бывшим студентом, Савостьянов остановил коляску.

– Здравствуйте, коллега! Мы вот в город собрались: сын-то мой, Максимка, на пенсию выходит! Испытывали новые снаряды против японцев, мелинитовые… Так и пушка и полкорабля в щепки разлетелись… Два ранения… А потом, не поверите, стоял их корабль в Бомбее, так ввязался в поножовщину – и еще одна рана. Вот встречать его едем. А вы куда собрались в такую рань? Неужто на охоту? – спросил профессор, поправляя пенсне. – Так вы бы лучше с карабинчиком, разве из вашего пугача чего настреляешь?

Родин с неудовольствием заметил, что пола его сюртука распахнулась, когда он нагибался за цветами, и оттуда виднеется большая деревянная кобура с длинноствольным револьвером ручной работы тульских мастеров.

– Ой, Георгий Иванович! А зачем вам револьвер? – прикрыв рот ладошкой, спросила Полинька.

Романтический момент оказался смазан.

– Это так-с, ничего-с, – ответил Родин, запахивая сюртук. Дуло револьвера с мушкой тем не менее осталось торчать снизу – слишком уж велико было.

– А что вы за спиной прячете? – вдруг игриво спросила Полинька.

– Полина! – укоризненно покачал головой профессор.

– А что, пап'a? – с улыбкой ответила дочь. – Может быть, Георгий Иванович преподнесет мне милый подарок, как романтический герой?

– Полина, твое поведение безрассудно! – возмутился профессор. – Сейчас же извинись перед уважаемым господином Родиным. Очевидно, он выехал по своим неотложным делам, а ты во всем готова увидеть шалости!

– Отчего же, – сказал Родин, улыбнувшись, – это и в самом деле подарок, – и он протянул Полиньке букет, избегая взгляда профессора.

Недоуменное покашливание Виталия Кузьмича заставило его взглянуть на свою вытянутую руку. К своему ужасу, Родин увидел, что в букете отсутствует самая его главная часть – соцветия, в кулаке были зажаты только куцые травинки. Тут же, так нелепо извлеченный из своих радостных мыслей, он услышал за спиной громкое чавканье. Очевидно, мерин Савостьяновых, Пестик, подумал, что самая нежная часть букета предназначалась ему и, воспользовавшись задумчивостью Родина, съел все цветки.

– Это вам для исследований, – после короткой паузы нашелся Георгий, – стебли полевых цветов. – И, скомканно попрощавшись, прыгнул в свою коляску, которая сразу же покатила к университетскому городку. «Ну не всегда же быть победителем на поле любовной брани, – прошептал он, глядя на удаляющихся соседей. – Может, это тоже знак?»

– Пап'a, все же он очень мил, – улыбнулась Родину вслед Полина Витальевна, прикалывая на шляпку маленькие влажные стебелечки.