Дело о девственнице-бродяжке

— Что же, — сказал судья Китли, — я думаю, картина ясна. И должен сказать, она мне вовсе не нравится. Но это не причина, чтобы продолжать вопросы на эту тему. Даже если к этой молодой женщине можно предъявить претензии морального плана, это не дает оснований сомневаться в ее показаниях.

— Ваша Честь, — заявил Мейсон, — я прошу выяснить, как свидетель оказалась у этой дренажной трубы, где она встретила обвиняемого.

— Она уже объясняла это, — ответил за Веронику Гамильтон Бергер.

— Но ее рассказ пока ничем не подтверждается. Она почему-то не записала номер машины, на которой добралась до места, — сказал Мейсон.

— Но ведь мы уже слышали эту версию, и не раз, — заметил судья Китли.

— Все же я хочу задать еще несколько вопросов, — сказал Мейсон. — Я хочу остановиться на номерах, идущих до номера машины Эдисона. Номер машины Эдисона значится в списке последним. Наверное, это так, потому что он был последним, кто подвез мисс Дейл в тот день?

— Да, — ответила Вероника.

— И вы утверждаете, что вы не записывали номер машины, на которой вы ехали до того, как пересели в автомобиль Эдисона?

— Нет, не записала.

— Перед номером машины Эдисона указан номер четыреста пятьдесят пять тридцать три. Что вы можете сказать об этой машине?

— Ничего… не могу ничего припомнить.

Неожиданно Эдисон подпрыгнул на своем месте.

— Сидите спокойно, — одернул его Мейсон.

Но Эдисон не мог сидеть спокойно.

— Это же номер машины Эдгара Фэррела! — задыхаясь от волнения, выкрикнул он.

— Что? — не мог скрыть своего изумления Мейсон.

— Этого не может быть. Это какая-то ошибка, — заявил Гамильтон Бергер.

— Ошибка? — переспросил Мейсон. — Посмотрите-ка лучше на свидетеля. А лучше всего — снимите отпечатки пальцев у мисс Дейл и сверьте с отпечатками пальцев той таинственной женщины, чьи отпечатки были обнаружены в доме Фэррела.

Мейсон замолчал, а публика загудела.

— Прошу соблюдать тишину! Прошу соблюдать тишину! — стучал молотком судья Китли. — Иначе я вынужден буду очистить зал.

— Ваша Честь! Я прошу сделать перерыв в заседании Суда, — обратился Бергер к судье.

— Нет! Суд продолжит работу! Прошу соблюдать тишину! — выкрикнул судья, стуча молотком.

Наконец гул в зале стих.

— Продолжайте, мистер Мейсон, — сказал Китли.

— Ваша Честь, — заявил Мейсон, — прежде чем продолжить допрос, мне хотелось бы проверить отпечатки пальцев мисс Дейл.

— Вы не имеет права этого требовать! Это нарушение! — загремел Гамильтон Бергер. — Мы не можем здесь снять их!

— Это очень просто, — сказал Мейсон. — Отпечатки ее пальцев остались на стакане, из которого она пила. Кроме того, здесь присутствует свидетель, снявший отпечатки пальцев в доме Фэррела, и эти отпечатки переданы Суду. Он специалист, он может установить истину.

— Да, — согласился с Мейсоном судья Китли. — Где этот свидетель? Прошу его выполнить просьбу господина адвоката!

Джордж Малден вышел из зала суда, держа небольшую коробочку с составом для снятия отпечатков.

Вероника Дейл протянула ему свою руку. Ее лицо ничего не выражало. Или, скорее, было на нем навсегда заданное выражение восковой куклы — выражение детской невинности. Малден положил только что снятые отпечатки на стол прокурора и открыл альбом с отпечатками, снятыми в доме, где произошло убийство.

После некоторого молчания Гамильтон Бергер откашлялся, встал и сказал:

— Ваша Честь… они совпадают.

— Теперь, мисс Дейл, — сказал Мейсон, — вы должны ответить Суду, что вы делали в доме, где было совершено убийство. Только что мы установили тот факт, что вы находились там примерно в то время, когда совершилось преступление.

— Говорите в микрофон, мисс Дейл, — предупредил судья Китли.

— Я была там лишь несколько минут, — заявила Вероника, полностью владея собой.

— Кто пригласил вас туда?

— Мистер Фэррел.

— Это уже лучше. А теперь скажите, как вы встретили мистера Фэррела?

— Я… я зарабатывала этим на жизнь, когда ездила на попутках.

— То есть?

— Я выходила на дорогу и просила подбросить меня. Я выбирала немолодых мужчин в хороших автомобилях. Я рассказывала им, как мне плохо дома, говорила, что я хочу попытать счастья. Говорила всегда, что мне восемнадцать лет.

— И что же?

— Обычно это были добрые вежливые люди. Я выбирала дорогие машины. Они спрашивали, сколько у меня денег. Я отвечала, что у меня всего лишь несколько центов. Они почти всегда давали мне денег. Чаще всего не меньше пяти долларов, иногда до пятидесяти.

— Теперь понятно. Но что вы можете сказать о вашей поездке с мистером Фэррелом?

— Я ехала с одним очень приятным джентльменом, он дал мне десять долларов, и я поняла, что это все. Я рассказала ему, что выйду у станции техобслуживания, надо, мол, привести себя в порядок перед тем как появиться в городе. Он не хотел отпускать меня, но я настаивала.

— Вы ехали по направлению к городу?

— Да.

— Так, дальше?

— Когда я сошла на станции техобслуживания, к ней подъехал мистер Фэррел. Он ехал в другую сторону из города, понимаете, но для меня это было неважно, я просто хотела познакомиться с ним.

— Поэтому вы, если можно так выразиться, привлекли его внимание?