Дело о дневнике загорающей

– Моя лошадка выиграла заезд, но это стоило мне должности. Какое-то время я ходил совсем потерянный, но ничего – выкарабкался. Сейчас вот устроился солидно. А продолжай я работать в банке – так бы, глядишь, и протирал там штаны до пенсии.

– Могу я поговорить с вами о том, что в тот день произошло?

– А зачем?

– Хочу получить ясное представление.

– Да что еще яснее-то? Полистайте старые газеты и все увидите. Там практически все детали.

Мейсон указал большим пальцем на колонку, где заправляли его автомобиль:

– Я заодно за бензином заехал… Вы что, торопитесь?

– Нет. – Баллард встал и, не спуская с Мейсона глаз, свернул бумажную ленту с цифрами.

Перри Мейсон наконец смог его рассмотреть. Несмотря на короткие ноги, хозяин заправочной был довольно крупен, широк в плечах и имел большую, крепко посаженную голову. «Лет пятьдесят пять», – подумал Мейсон. Волосы его уже тронула седина, а из-под мохнатых бровей пристально смотрели серые глаза. И было еще в облике Балларда что-то колкое, язвительное – присущее людям, которые всю жизнь имеют дело с цифрами и для которых результат всегда либо положительный, либо отрицательный – приблизительных значений они не любят, а всегда знают точный ответ.

Мейсон опустил глаза на стол и отметил про себя, что каждая запятая в сделанных Баллардом от руки пометках выведена с каллиграфической четкостью.

– Я как раз хотел закрываться, – пояснил Баллард. – Стараюсь снять выручку и запереть кассу до десяти. Оставляю ребятам только мелочь, чтобы сдавать сдачу. Не хочу подкармливать ночных налетчиков. Местные уже знают, когда я закрываю кассу, и особенно не досаждают.

– Разумно. А как все-таки насчет «Меркантайл секьюрити»?

– Но мне тогда нужно знать, зачем вам эта информация?

– Хочу найти подлинно виновных.

– Вы не верите, что это сделал Дюваль?

– Официально это был Дюваль – суд установил, я знаю.

– Но вы не верите?

– Верить или не верить – у меня нет пока никаких оснований. Я пытаюсь рассмотреть все варианты.

– Понятно.

– Не хотите о деньгах – давайте хотя бы поговорим о Дювале. Что он был за человек?

– Это вопрос.

– А где ответ?

– Ответ отсутствует.

– Почему?

– Его невозможно классифицировать. Ни один ярлык не подойдет.

– А может, попытаться?

– Попробую. Тихий, веселый, всегда бодрый, полно друзей и души не чает в дочери. Жена умерла, когда девочке было десять, и с тех пор Колтон Дюваль ей за отца и мать. Сделал из этого цель своей жизни. Один заменил обоих родителей. Спросите меня, возможно ли это, я отвечу: «Нет».

– А что, получилось не совсем удачно?

– Смотря, опять же, что назвать удачным воспитанием. У Дюваля всегда имелись свои идеи. Он был убежден, что если люди не ведут себя естественно, то им никогда не может быть по-настоящему легко друг с другом. Считал современную вежливость и этикет ненужными ухищрениями, утонченной разновидностью лицемерия.

– Почему? – спросил Мейсон.

– Он повторял, что люди должны вести себя как можно раскованнее и проще, и тогда их личностная суть выразится в поведении, и противопоставлял это приспосабливанию к ритуалам и предписаниям, изложенным в книгах.

– Немного ненормальный?

– Нет, этого нельзя сказать. Он умел приводить доводы, и ты начинал ему верить. Сидишь, говоришь с ним и вдруг осознаешь, что поддакиваешь и киваешь головой, вместо того чтобы прямо заявить, что так дочерей не воспитывают.

– Дочь его любила?

– Обожала. Готова была целовать за ним землю.

– И все-таки о деньгах. Взял их Дюваль или нет?

– Лично я не понимаю, как он мог их взять. Когда начинаешь об этом думать, то непонятно, как вообще их можно было украсть.

– А почему, как по-вашему?

– Да тут все причины сразу. Столько проверок, всякие предосторожности… невозможно, и все тут.

– Тем не менее это произошло?

– Да. Они говорят, что да.

– И Дюваль не мог этого сделать?

– Никто не мог, уж если на то пошло. Это все равно что смотреть выступление волшебника на сцене. Творит такое, что никогда бы не поверил, но это происходит у тебя на глазах.

– Может быть, если вы расскажете мне, как и что произошло, я смогу предложить решение? – осмелился заметить Мейсон.

Баллард помедлил с полминуты, затем стал вспоминать:

– Было примерно два часа дня. Тогда в Санта-Ане, в авиационном центре, работало очень много персонала. Длиннющая платежная ведомость, и мы отсылали туда огромные суммы наличных денег, то есть я занимался их отправкой. А помимо этого наш филиал там делал хороший бизнес. Деньги возили туда-сюда два, а то и три раза в месяц.