Дело о дуэли на рассвете (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

Дама была расстроена, едва сдерживала слезы и говорила, что парик куплен ею в Лондоне, дорогущий - стоит черт те сколько валютных фунтов: "Это какая же сучка его спи...ла? А еще интеллигентные люди!"

Страдающий тяжелым похмельем господин Танненбаум обошел коллег, расспрашивая: не видел ли кто английского парика? Никто ничего не видел... А еще интеллигентные люди!

Перед завтраком ко мне подошел сияющий светский хроникер Юрий Львович и, подмигивая, рассказал, что, мол, не только пропажи случаются, но и находки.

- Что же за находки?- поинтересовался я механически, без интереса.

- Вот!- торжественно сказал Юрий Львович и вытащил из кармана пиджака ажурный кружевной комочек.- Вот, извольте... хе-хе... в бильярдной нашел.

Кто-то из дам... хе-хе... забыл... на бильярде.

- Бывает,- пожал я плечами и хотел отойти, но Юрий Львович схватил меня за пуговицу и продолжал: - Разврат. Скандал. Аморалка. Горячий, знаете ли, материал для моего издания... хе-хе...

- Вы что же,- удивился я,- собираетесь об этом написать?

- Есь-тесь-ств... А про парик Галька врет, врет. Она его на "секонде" нарыла за полтаху... Говно - хе-хе,- а не английский.

В зал вошли Лукошкина и Повзло.

Я все еще не мог решить, как вести себя с Аней - устроить скандал или просто мило поинтересоваться, где она была этой ночью?

Юрий Львович продолжал бубнить:

- Я ее, прошмандовку старую, знаю - она с начальником милиции еб...ась - хехе! О, я ее знаю.

Он был мне крайне неприятен. Я извинился и поскорее ушел от "светского хроникера".

Поздоровались мы с Лукошкиной весьма сдержанно.

Наконец я решился:

- Аня, я тебя ждал...

- Я тоже,- сказала Лукошкина.- Но тебя там не было. Я прождала тебя десять минут и пошла спать. А где был ты?

- Я - я два с лишним часа стоял на морозе...

- С цветами?- в глазах Лукошкиной мелькнули искорки.

- Откуда я тебе цветы возьму ночью в этой глухомани.

- Какое же свидание без цветов?

- Два часа... на морозе...- бессвязно - что это со мной?- продолжал я.

- И где ты стоял?

- У второго коттеджа. Два часа. Холодно. Замерз.

- Места свиданий и встреч надо записывать,- назидательно сообщила Лукошкина.- Я, например, всегда записываю, где и с кем встречаюсь, и поэтому со мной таких историй не бывает.

Я же тебе сказала - у двенадцатого коттеджа.

- По-моему, у второго?- неуверенно сказал я.

- У двенадцатого,- твердо заявила Лукошкина.

Осознав, что выяснить истину о неудачном ночном свидании мне вряд ли дано, я переключился на Колю Повзло, который присутствовал при нашем диалоге, но по его внешнему виду было понятно, что он вряд ли что-нибудь понял.

- Как самочувствие, камикадзе?

- Да я,- ответил Коля,- в ЗакСе бухаю... с депутатами! Закалка! Тренировка... как огурчик, шеф.

В общем, приврал Коля,- от него уже пахло свеженьким.

Днем мы читали лекции по расследовательскому ремеслу. Слушали нас на удивление внимательно, задавали много вопросов. Изрядную активность проявляли Юрий Львович и его супруга - смазливая бабенка лет на пятнадцать моложе мужа. Вопросы они задавали специфические - все про проведение тайной фотосъемки и видеозаписи... Каждому свое.

Потом был трехчасовой перерыв на обед. Я собрался сходить в гости к Ане Лукошкиной, но ворвался Соболин и начал рассказывать, какая Виктория изумительная, тонкая и страстная. А отец у нее - генерал-майор, но, конечно, не в этом дело...

- А в чем?- перебил я с досадой.

- Она - необыкновенная женщина, Андрей. Ты не понимаешь. Я хочу посвятить ей стихи... или романс... или крутой шлягер.

- Посвяти ей поэму,- посоветовал я.

- Поэму?- ошеломленно спросил Володя.

- Поэму, поэму... Шел бы ты лучше к ней, Володя. К тигрице.

- Да ее нет, ушла куда-то... Ты думаешь - поэму?

Насилу я от Володи освободился и долго смотрел ему вслед. Соболин медленно брел по широкой, расчищенной от снега дорожке и что-то бормотал в диктофон... Совсем крыша поехала у мужика.

Я пошел к Лукошкиной. По пути я представил, как задерну шторы, чтобы до нас не добрался похотливый взгляд Юрия Львовича - сторонника скрытого фотографирования. Как сквозь золотистые занавески будет пробиваться солнечный свет, и в этом свете тело Анны будет...

Дойдя до домика, где обитала Лукошкина, я постучал.

- Заходите, открыто!- раздался ее голос.

Я зашел.

Аня сидела на кровати и изучала какие-то бумаги.

Я присел рядом. Взял ее за плечи, потянул к себе...

- Ты мне мешаешь, Андрей!- произнесла Лукошкина, не отрываясь от документов.- Извини, но я страшно занята.

Надо все это,- показала она на огромную пачку бумаги,- прочитать за час и сообщить в Питер клиенту, что я обо всем этом думаю.

- Мы же на отдыхе, Аня!

- Во-первых, мы не на отдыхе, а на семинаре. Во-вторых, у меня кроме Агентства, как тебе известно, есть клиенты, которые нуждаются в моей помощи. Юридической. И я не могу их подвести.

- Хорошо,- согласился я.- А вечером? Вечером ты будешь свободна?

- Вечером - буду.

- И мы увидимся?

- Увидимся.

- Где?- спросил я.- Здесь?

- Нет, не здесь.

- Значит, у меня.

- И не у тебя.

- На мороз больше не пойду,- максимально жестко заявил я.

- Давай,- задумалась Аня,- давай встретимся в сауне. Там тепло.