Дело о государственном перевороте

Не думайте, что у нас нет средств, чем мстить. Поверьте, что будет хуже, чем внешний враг.

Во—первых, у вас есть временный суд. За каждое наше преступление сажайте нас по тюрьмам, ну, на место 3 месяцев, давайте нам год, на место года, давайте 3 года.

Но не терзайте нас, как негодную животную. Другую животную не терзают так, как сейчас терзают нас.

Во—вторых, со временем мы сами опомнимся. И будем такие же вольные граждане, как и все.

Собрание воров».

– Что здесь не так? Истинная правда,– поднял удивлённые глаза бандит.

– Откуда тебе знать, если только по бабам живёшь?

– Да, я, – Мартын смутился и зло скользнул взглядом по Кирпичникову.

– Вот и я говорю, что надо вывести вас, старых воров да бандитов, под корень, а молодые поостынут, да за голову возьмутся. Не захочется им стоять у стенки в ожидании пули.

– Враньё всё, – теперь недоверчивый взгляд скользил по начальнику уголовного розыска.

– Может быть и враньё, но для тебя пришёл последний час. Указание от министра спустилось не шутки шутить, так что отвезут тебя за город, там и закопают, как бездомную собаку. Никто не узнает, где кости твои истлеют.

– Сколько раз грозились, – попытался улыбнуться Мартын, но улыбка вышла кривой и какой—то испуганной и недоверчивой.

– Ты думаешь, власть всегда нянчится с такими, как ты и Сафрон, будет? Вы значит, убивать будете, а вам в тюрьме усиленное питание? Каждый должен отвечать за свои поступки, вот ты не пожалел девочек десяти лет? Не пожалел, похоть свою потешил, вот теперь пришёл час расплаты. Мне жаль, – Аркадий Аркадьевич сел и откинулся на спинку стула, уперев сощуренные глаза в бандита. Старался, чтобы голос не выдал обмана, а звучал устало и безо всякого напряжения, как у актёра, не имеющего желания сорвать представление плохой игрой, – что такой, как ты попался первым. Хотелось бы посолиднее бандита, такого, как твой главарь Сафрон, но пока приходится иметь дело с такими, как ты.

Где—то вдалеке на улицах города раздались несколько выстрелов.

– Может, ты не первый, – задумчиво сказал Кирпичников и кивнул на окно.

Мартын ёрзал на стуле и не знал, куда деть руки.

– На окнах решётки, – предупредил начальник уголовного розыска, – за дверью конвойный, так что не делай лишних движений, вредно для здоровья.

Только теперь Аркадий Аркадьевич под маской ёрничания, напыщенности и фанфаронства таится обычный страх. Это когда против бандита безоружные и беззащитные, то он чувствует себя непобедимым богатырём и героем. Но когда сгущаются тучи над головой, куда бравада и смелость девается?

Мартын сжал губы и рыскал по кабинету глазами, возможно в попытке освобождения.

– Не советую, – металлическим голосом сказал Кирпичников.

– Что? – Вопрос прозвучал, как бы, между прочим.

– Ещё раз повторяю, на окнах решётки, за дверью вооружённый конвой.

– Я…

Кирпичников нажал на звонок и в кабинет вошли три солдата, вооружённые винтовками.

– Готовы? – Спросил Аркадий Аркадьевич, косясь на бандита.

– Так точно, – ответил старший.

Мартын подскочил и в три шага оказался в углу кабинета, вжавшись в него спиной.

– Никуда не пойду, – взвизгнул он и упал на колени, – не хочу, не хочу, – голос звучал протяжно и с придыханием, – не пойду.

Кирпичников жестом указал солдатам, чтобы вышли.

– Ты, Иван сын Петров, как я понимаю, уголовному розыску без надобности, ничего не знаешь, только время приходится с тобой терять. Крови на тебе, как на деревенской собаке блох, а значит, от твоей смерти только выгода жителям. Меньше станет в столице на одного грабителя.

– Что вам надо? – Взвизгивал Мартын.

Неприятно было смотреть, как здоровый мужик валяется на коленях и воет.

– Хорошо, сядь, – Кирпичников сам присел на стул, повысил голос, – сядь.

Мартын послушно поднялся, тряся головой, подошёл и тяжело опустился на краешек стула.

– Скажи, чем ты можешь мне быть полезен?

– Я…

Аркадий Аркадьевич перебил бандита.

– Сколько человек в банде ты не знаешь? Где притоны ты не ведаешь? Да и Сафрон тебя ни за кого держит? Посуди, что ты можешь мне рассказать, чтобы новая власть тебе не пулю в лоб пустила, а срок дала?