Дело о картине Пикассо (Сборник новелл)

Налицо был редкий случай, когда я разделял раздражение своего шефа и подумал, что пора уходить. Уходить из Агентства, совсем. И эта мысль так меня поразила, что я налетел на Обнорского, даже не заметив его хищной улыбки.

- Два по двести, мускатный орех, "Антиполицай",- сказал он, придержав меня за рукав и принюхавшись.

- У меня отгул,- с достоинством ответил я.

- Был,- злорадно усмехнулся Обнорский.- Пойдем-ка ко мне.

И он потянул меня через полосу препятствий, раскинутую киношниками в нашем коридоре.

В кабинете Обнорского нервно курил Илья Шилькин - главный режиссер питерского НТВ. В Агентстве его недолюбливали - он писал сценарий к этому окаянному телесериалу. И не то чтобы сценарий нам не понравился, просто ему пришлось переделывать все наши новеллы, и в нас играло оскорбленное авторское самолюбие. Обнорский, руководивший сценарными разработками, огрызался на наши язвительные замечания так: вы же сами писали из-под палки, левой ногой! Это же не только для сценария - для газеты в туалете не подходит!

Но несмотря на то, что это была чистая правда, всем было обидно. Особенно Агеевой, которая по-настоящему увлеклась этой писаниной и даже, тайком от Обнорского, писала новеллы и за других. Например, за меня.

Из корпоративной солидарности я едва кивнул Шилькину, чего он не заметил, поскольку был явно не в себе. Обнорский показал мне на стул, а сам растянулся на диванчике.

- А скажи мне, друг Илюша,- с сарказмом сказал он, продолжая какой-то разговор,- прав ли я был, когда говорил, что все телевизионщики конченные мудаки и что...

- Знаешь что, Обнорский...- вскинулся Илья.

- Спокойно, шучу я.- Обнорский сладко потянулся и подмигнул мне.Слыхал, чего на НТВ стряслось?

- Скорее, видал,- кивнул я.

- Давай, Илья, рассказывай все сначала, только подробно.

Шилькин нервно почесал бородку и кашлянул.

- Ребята снимали обыкновенные видовые планы на "перебивки"...

- На пере... что?- не понял Обнорский.

- На "перебивки". Ну... чтобы перекрывать склейки... неважно. Денис, оператор, "поднаехал" и...

- Поближе, что ли, подъехал? Они из машины снимали?

- Да нет!- Илья сломал сигарету.- "Наехал" - то есть укрупнился, приблизил картинку, что ли...- Он подозрительно посмотрел на Обнорского.- Ты издеваешься?

- Ни-ни...

- Короче, фокус навел...- произнес Шилькин и остановился, явно ожидая вопроса Обнорского про Игоря Кио, например, но тот невозмутимо кивнул."Опель" стартует, а на набережной - труп.

- Козлова,- уточнил для меня Обнорский.- Надеюсь, съемочная группа бросилась оказывать первую помощь?

- Она бросилась в редакцию,- раздраженно сказал режиссер.- А туда послали другую группу, чтоб снимали, как милиция работает. Они и сообщили, что убитый - Козлов.

Обнорский снова многозначительно подмигнул мне. Я надеялся, что он не рассчитывает на то, что я что-либо понимаю, и тупо кивнул.

- До эфира было минут пятнадцать,- продолжал Шилькин,- поэтому материал понеслись монтировать - и бегом на пульт. А дальше...

- И что ты хочешь от меня?- перебил его шеф.

- В идеале - вернуть материал. А по минимуму - найти того, кто это сделал, потому что... Ну мы должны знать, кто из нас... Ты поможешь?

Обнорский смотрел на меня. Как-то задумчиво и нежно. Из чего я сделал вывод: добром это дело не кончится. И на всякий случай сказал, вставая:

- Андрей Викторович, пойду я. Мне еще к репортерам надо, и Зудинцев...

- Сидеть!- рявкнул шеф.- Слушай, Илья, а есть у вас такая должность, которая не требует никаких специальных навыков, но везде дает доступ?

***

Голова у меня болела не так чтобы очень сильно, зато настойчиво. К тому же меня заметно поташнивало. Думаю, это было вызвано двумя факторами полной бессмыслицей, услышанной у Обнорского, и непривычно мягким ходом машины Шилькина - пафосной и напичканной всякими штучками вроде бортового компьютера и климат-контроля.

Ехали мы, естественно, на НТВ, где я должен был приступить к обязанностям администратора, о чем мне полчаса назад, радостно потирая руки, сообщил Обнорский.

- Буфет у вас там есть?- осведомился я.

- Есть,- неприязненно покосился на меня Илья.- Только "этого" там не подают, и вообще бухать на службе не советую. С этим у нас строго.

Я кивнул. Плевал я на вашу строгость.

Машина уткнулась в хвост длиннющей пробки на Фонтанке. Я достал сигарету и вопросительно взглянул на режиссера. Он махнул рукой и нажал на какую-то кнопочку, в результате чего из панели плавно выехала пепельница. Порядком, кстати, загаженная, что вызвало у меня неожиданную симпатию. Я решил навести мосты и дружески поинтересовался:

- Слушай, старик, а что случилось-то? Я так и не понял.

Шилькин прямо-таки вонзил в губы сигарету и принялся со смаком материться, как человек, который на время забыл о какой-то неприятности и вдруг о ней вспомнил. Я с интересом прислушивался, запоминая по ходу дела новые для себя обороты, среди которых встречались даже узкоспециальные, например, "ёб твою, телевизор, мать!". Закончив ругаться, Илья перевел дыхание и, к моему удивлению, довольно быстро и внятно обрисовал ситуацию.