Дело о картине Пикассо

Всю эту информацию я получил от медперсонала и морговской обслуги, а вот толкового разговора со здешним начальством не получилось. Директриса от всех этих потрясений ушла на больничный сразу же после того, как последняя оперативная машина отъехала от ворот морга. С главным же патологоанатомом — профессором Румянцевым, седовласым стариканом, сцена разыгралась и вовсе неприличная. Когда я упомянул в разговоре Твердохлебова, Румянцев моментально озверел и, выкрикнув что-то типа «туда ему и дорога», вызвал в кабинет двух дюжих мужиков-санитаров. Я счел благоразумным удалиться самостоятельно, второй раз за день пожалев об отсутствии на руках ксивы и табельного оружия.

Вернувшись обратно в Агентство, я бегло просмотрел подготовленные Агеевой материалы по морговским покойникам, но что-либо дельное почерпнуть из них не смог. По Умнову вообще был полный голяк, а биография Твердохлебова изобиловала сплошными «не»: не состоял, не привлекался, не участвовал, не учреждал. Разве что тачка у него тоже была неплохая — «БМВ» 1998 года выпуска.

От этих размышлений меня отвлек звонок жены.

— Привет, журналюга. Ты не забыл? В восемь мы встречаемся у Базилевича.

— Да-да, Галюша, — запоздало сообразил я. — Конечно, помню. Уже еду.

Сергей Базилевич — наш с Галкой германский знакомый. В Европе он оказался еще в детстве, по воле родителей. Несколько лет назад Базилевич, уйдя на свою немецкую пенсию, решил заняться в Питере совместным бизнесом с нашими доморощенными предпринимателями. Парочка таких экземпляров капитально запудрила ему мозги и попыталась кинуть на весьма приличную сумму. В ОБЭПе это дело расписали в Галкин отдел, она довольно быстро раскрыла преступление, и баксы благополучно вернулись к Базилевичу. С тех пор немец испытывает самые добрые чувства к Галине, регулярно шлет красочные поздравительные открытки, а когда прилетает в Питер, непременно приглашает нас обоих в ресторан.

***

Ужин в «Тройке» начался замечательно. Пили «Русский стандарт», закусывали красной икрой, креветками, осетриной. Курили напропалую. Принесли горячее. Лично мне уже есть не хотелось, но когда еще в нашей скромной жизни появится возможность посидеть в хорошем ресторане и не думать о том, во сколько это обойдется? «Кушайте, Марфа Васильевна, за все уплачено».

В самый разгар застолья к нам подошел официант и торжественно водрузил на стол бутылку шампанского. «Вот, просили передать, — с пафосом произнес он, обращаясь к Галине. — С наилучшими, так сказать, пожеланиями». Он неопределенно махнул рукой куда-то в глубь зала и церемонно удалился. Я с ревнивой укоризной посмотрел на жену, которая зарделась и смущенно опустила глаза в тарелку. Базилевича же эта сцена, наоборот, весьма восхитила: «Браво, Галина! Похоже, не я один здесь, в этом зале, готов отдать дань восхищения вашей красоте!»

Я же этого самого восхищения отнюдь не разделял, а потому пристально всмотрелся в обозначенном официантом направлении. Несмотря на полумрак и плотную завесу табачного дыма, я сумел различить в самом дальнем сидящих за столиком трех мужиков, в одном из которых узнал… Шаховского. Извинившись перед своими спутниками, я демонстративно направился в сторону сортира и боковым зрением заметил, что Шах последовал за мной.

— Вот так вот, Георгий Михайлович! Я тут вкалываю на благо Агентства, а вы, извиняюсь, в свободное от работы время благородные напитки кушаете…

— Витька, ты-то что здесь делаешь?

— Между прочим, выполняю ваше поручение. Работаю с источником с Южного кладбища. Кстати, прошу вас завтра в свидетели. Вы уже ознакомились со здешним прейскурантом? За пятьсот рэ тут можно разве что от пуза поесть мороженого.

— Ладно, Шах, не парь мне мозги. Лучше скажи, есть что-нибудь по нашей теме? Что это за люди с тобой?

— Михалыч, ты же меня знаешь, если за дело берется Шаховский…

— Погоди, в нашем деле главное — конспирация, — пробормотал я и решительно затащил его в кабинку, после чего закрыл дверь на щеколду.

— Удалось что-нибудь узнать по санитарам?

Включившись в нашу шпионскую игру, Шах тихо сообщил:

— В общем, тот мужик, что покрупнее, — это Винт. У него сейчас собственный бизнес, а когда-то он от «тамбовских» курировал куст кладбищ, в который входило и Южное. Второго мужика я не знаю, его привел Винт и представил как Севу. Этот самый Сева рассказал, что примерно за неделю до убийства Умнова он кирял с ним в одной компании, и тот рассказывал про какую-то серьезную запутку со старшим санитаром морга.

«Нет, все-таки Шаховский — человек абсолютно незаменимый в нашей бездарной (в оперативно-розыскном смысле) организации», — подумал я.

— А еще что-нибудь у этого Севы есть?

— Да хрен его знает, — признался Шах. — Говорит, что Умнов на пьянке трепался про морг. Мол, там творятся совершенно отвязные вещи, — на покойниках стригут бешеные бабки, и в этой теме Твердохлебов вроде как один из центровых… Да, еще что-то про профессора, якобы тот тоже в доле…

— Фамилия профессора случайно не Румянцев?

Шах задумался.