Дело о королеве красоты

– Это очень сложный вопрос, – ответил лейтенант Трэгг. – И вы, не сомневаюсь, в свое время зададите кучу вопросов эксперту. Точно определить время мы так и не смогли. Смогли лишь установить, что смерть наступила за двадцать четыре – тридцать часов до того, как труп был обнаружен. Если бы мы узнали, когда покойная в последний раз ела, это помогло бы нам немного точнее определить время смерти, но никаких следов приготовления пищи на кухне не осталось. Видимо, женщина сама вымыла всю посуду. Так что мы смогли лишь констатировать, что она погибла через два часа после приема пищи, но когда это было, нам точно неизвестно.

– А характер пищи вам ничего не говорит? – спросил Мейсон.

– Ну и ну, Перри! – укоризненно заметил Трэгг. – Вам не кажется, что у нас все перевернуто с ног на голову? Вместо того чтобы мне, офицеру полиции, спрашивать подозреваемую и ее адвоката, я вынужден сам отвечать на ваши вопросы. Вам остается только предупредить меня – как того требует буква закона, – что все, что я сейчас здесь скажу, может быть направлено против меня.

– Может, вы и правы, – буркнул Мейсон. – Но если вы действительно заинтересованы в том, чтобы найти настоящего убийцу, вам придется обсудить со мной некоторые факты.

– Совершенно верно! – подхватил Трэгг. – А если вы заинтересованы в раскрытии преступления, я думаю, что вы не откажетесь ответить на некоторые мои вопросы… Например, вопрос о бандероли, адресованной мисс Эйдер до востребования на главный почтамт?.. Эге, я вижу, вы вздрогнули, мисс Эйдер? Вы не ожидали, что полиция докопается и до этого, не так ли?

– О бандероли? – спросил Мейсон.

– Да, о маленькой такой бандерольке размером с тетрадку, в которой обычно ведут дневники. Мы, разумеется, бандероль эту еще не вскрывали, поскольку у нас не было ордера на арест, а мы обязаны соблюдать определенные формальности в отношениях с почтовым ведомством. Мы пока только выяснили, что бандероль эта адресована мисс Эйдер и что адрес на ней написан рукой самой мисс Эйдер. Ну а теперь, имея на руках ордер на арест, мы можем вскрыть этот пакет в ближайшее время, и его содержимое, надеюсь, внесет кое-какую ясность в ситуацию – особенно, если в бандероли окажется дневник убитой. Дело в том, что один из знакомых Агнес Берлингтон утверждает, что она вела дневник, который хранился в одном из ящиков шкафа. Во время обыска мы не нашли никакого дневника, так что вполне возможно, что в этой бандерольке мы и найдем исчезнувший дневник… Вы понимаете, что все это значит, Мейсон? – Трэгг повернулся к Эллен Эйдер. – Вы не хотите сделать никакого заявления относительно этой посылки, мисс Эйдер?

– Нет, не хочет! – ответил вместо нее Мейсон.

– В таком случае она может сказать, посылала ли она что-нибудь на свое имя и когда? – поменял формулировку вопроса Трэгг. – Мы ведь имеем эту бандероль и знаем, кто писал адрес на ней. В течение ближайшего часа мы познакомимся и с содержимым пакета.

Эллен Эйдер бросила на Мейсона испуганный взгляд.

– Мисс Эйдер вообще не будет делать никаких заявлений, – твердо заметил Мейсон.

– Для нее же хуже, – предупредил Трэгг. – Пресса может расписать все в невыгодном для нее свете…

– Суд общественности нас мало интересует сейчас. Нас заботит только жюри присяжных… И давайте играть в открытую, лейтенант. Есть определенные причины, по которым мисс Эйдер не может ответить на ваши вопросы. Кроме того, у нее есть основания хранить свое прошлое в тайне – основания чисто личного порядка. А если она начнет отвечать на вопросы, оно неизбежно всплывет на поверхность. Отсюда следует, что на вопросы моя клиентка отвечать не будет и вообще не произнесет ни слова.

– Я могу понять вашу позицию, – кивнул Трэгг. – Но в таком случае все это дело целиком ляжет на ваши плечи… Впрочем, вы, наверное, этого и хотите. С другой стороны, личная жизнь мисс Эйдер все равно всплывет на поверхность… Я имею в виду конкурс красоты в этом маленьком городке Кловервилле и все такое прочее…

– Почему? – спросил Мейсон.

– Потому что об этом уже знают в полиции, и, боюсь, это известно уже и прессе. Я не хочу сказать ничего, что бросило бы тень на вашу клиентку, но в конце концов улики есть улики, и, кроме того, имеется еще свидетельница Максин Эдфилд, которая даст полиции весьма ценные показания в отношении мотивов убийства. К тому же она может поставить под сомнение утверждение Эллен Эйдер о том, что та имеет сына от Хармена Хаслетта, который оставил после себя двухмиллионное состояние. Все эти факты неизбежно всплывут на поверхность, когда речь зайдет о причинах убийства, и я буду весьма удивлен, если мисс Эйдер не побоится прокомментировать их, когда они дойдут до общественности.

– Мисс Эйдер нет надобности комментировать что-либо!

– В таком случае объяснения придется давать вам как ее адвокату.

– Как ее адвокат, я тоже не обязан давать какие-либо объяснения.

Трэгг пожал плечами: