Дело о красной чуме (ЛП)

Чем для него был Вэнс? Клэр был одним из королевских ментатов, его регистрация была защищена, он работал на корону и мог не переживать за старость и пенсию. Долг короне утомлял. Порой в делах они пересекались с мисс Бэннон. Они были эффективной парой, Клэр это признавал. Мисс Бэннон была очень… логичной как для волшебницы. Она восхищала, ее решимость и верность были невероятными, особенно для женщины. У Клэра была работа, отношение мисс Бэннон и его список достижений тоже были при нем. Что было у Вэнса? Место в университете, откуда его прогнали, мертвая жена, загубленная карьера…

…криминальная империя, а теперь и Глаз Бастет. И радость победы.

Клэр выдыхал дым все медленнее. Может, стоит принять немного коки, пока он размышлял, как ответить доктору Вэнсу?

Но тут в дверь постучали, прошел Валентинелли с мрачным лицом. Он нес два сундука, за ним двое слуг тащили другие ящики.

«Гораций и Гилберн», — Клэр нашел их имена на ментальных ящиках, заглянул туда. Как и все слуги мисс Бэннон, они были необычными. У Горация не было половины мизинца на левой руке, а Гилберн шел медленно из-за Измененной левой ноги, ниже колена его ноги не было, Клэр пока еще не узнал, из-за чего, и часть ноги заменил протез из темного металла, ему приходилось принимать подавляющие боль вещества и смазывать шестеренки, но сама нога была изящной. Мисс Бэннон как-то раз отметила, что сама организовала Изменение, ведь Гилберн пострадал так на ее службе, и мужчина покраснел и опустил голову, как школьник. Он был тихим и послушным, а Гораций часто прятал свой палец или носил перчатки, набивая мизинец, чтобы скрывать это.

Чем больше слуг мисс Бэннон видел Клэр, тем сильнее подозревал, что нежное сердце скрывалось за решимостью и бесстрашием волшебницы. Или мисс Бэннон знала, что пострадавший слуга, вернувший гордость, будет благодарен и верен.

И не было верности сильнее, чем у изгоя, получившего дом.

Это показывало сложность характера волшебницы, и Клэр пока еще не решил, что вело к таким ее поступкам.

— Э, mentale, — Людовико опустил тяжелые сундуки у камина. — Где поставить ящики?

— Уверен, они найдут, где их поставить уместнее всего, — Клэр покачал трубкой. — Принесли перегонный куб?

— Я тебе лакей? Ха! — неаполитанец хотел плюнуть, но передумал. — Баэрбарт принесет. Он еще собирается.

«Боже».

— Я не хочу злоупотреблять гостеприимством мисс Бэннон настолько…

— О, что хотите вы и стрига — разные вещи, — Людо отмахнулся мозолистой рукой. — У меня есть письма, — он расстегнул сумку и посмотрел на двух слуг. — Много-много писем.

Клэр подавил стон.

— Вам распаковать вещи, сэр? — сказал Гилберн, стараясь скрыть сильный дорсетский акцент.

— Да, — фыркнул Валентинелли. — Я это делать не буду, а он слаб, как котенок.

— Я же не инвалид! — Клэр едва держался, когда к нему так относились.

— Встанете со стула, сэр, и я покажу, что вы так же быстро на него опуститесь, — Клэр не любил этот тон Валентинелли, сухой и скучающий, как у студента Эксфолла. Неаполитанец часто делал так, когда Клэр вел себя глупо. — Пока что мы злоупотребляем гостеприимством мисс Бэннон, — его тон поменялся, пока он рылся в сумке. — Я думал, мы вас потеряли прошлой ночью, mentale.

— Пустяки, друг мой. Просто грудь кольнуло…

— Плохо врете, сэр, — Валентинелли кивнул, слуги начали раскрывать ящики. — Вот, я принес вам письма, как хороший паж.

«Мне не нужны дурацкие письма или неаполитанский паж. Мне нужно поймать Вэнса и разобраться с ним, а вам с мисс Бэннон прекратить эту игру», — но долг звал, а ноги Клэра были дрожащими. Было приятно, впрочем, ощущать, что его тело слушалось. Если не учитывать побег Вэнса, пребывание в доме 34½ по улице Брук было приятным. Успокаивало.

Но ему не нравилось, что с ним обходились как с ребенком. Он замолчал, табак боролся с раздражением.

— Вот, — Валентинелли принес плоский столик, кусок дерева, украшенный медью. Толстая стопка бумаги — конверты с разным почерком, адресованные Арчибальду Клэру — легли на столик, и Валентинелли занялся миской с пеплом от трубки у локтя Клэра на чистом хрустальном подносе, а потом принес перо, ножичек для писем из слоновьей кости, серебряную баночку с чернилами с большого стола в центре комнаты. — И не отругаешь ведь.

Клэр мог ругать его, но не обижался. Хозяйка его дома, миссис Джинн, не любила Валентинелли, и Клэру было интересно, что бы она подумала теперь.

Вздохнув, он взял первый конверт. Он был из Ланкашира, почерк был женским, нежным, хоть чернила и были дешевыми. Обедневшие дворяне, наверное, хочет узнать, куда пропал ее муж.

Немного интересного в письме все же было, и его способности бушевали из-за такого их использования. Но это было половиной беды, вот проделки Вэнса были интересными.

Клэр тяжко вздохнул и развернул конверт.

«Долг. Всегда долг».

Может, ответственность мисс Бэннон была такой же тяжелой, как у него, но она не казалась скучающей.

«Сэр, я пишу вам в отчаянии… мой муж Томас пропал, и…»

Клэр вздохнул, ощущая аромат табака, и приступил к работе.

Глава шестая Один из наших