Дело о летающих коврах (СИ)

Далее шел доклад начальника городской стражи о заключении в городскую тюрьму домушника Густаво Везунчика, взятого на сбыте украденных вещей. Вторая куча. Распоряжение нобиля Массимильяно Сальвоторе об освобождении ряда задержанных из тюрьмы: по причине недоказанности или малозначительности совершенных ими преступлений. В том числе и Густаво Везунчика - вот уж точно везучий сукин сын! Взяли с поличным – значит, не по недоказанности. Стало быть, малозначительность? А что он там толкал-то?

Как бы Мерино ни ненавидел то, что ему приходилось сейчас делать, к работе этой, как и к любой прочей, он старался подходить основательно и старательно. Потому не поленился вернуться ко второй горке забракованных им бумаг, извлек оттуда доклад стражника, посадившего в тюрьму Густаво Везунчика, и еще раз изучил перечень изьятого у него имущества.

"Ого себе, малозначительность! - присвистнул он, вчитавшись в перечень. - Да за такое обе руки рубят сразу!"

Серебряный сервиз - мелочь, конечно. Как и кошель с монограммой, в котором находилось шесть серебряных и три медные монеты. А вот дальше список впечатлял: килограммовый мешок с димаутрианскими специями (цена на рынке около пяти империалов!), ковер ручной работы с золотыми нитями, две старинных аркебузы, уже снятые с вооружения, современная пистоль с колесцовым замком, вексель димарского банка на сорок(!) империалов. И его после этого выпустили из тюрьмы за "малозначительность"? Странно все это...

Ладно, отложим пока. Четвертая кучка. Ну как кучка - первый свиток в ней. Надо же что-то показать кавалеру Маркетти в конце трудового дня. У него голова большая, пусть вот и думает, что тут к чему.

Через десять минут и два десятка свитков, Мерино нахмурился. И очень внимательно перечитал отчет начальника городской стражи Джино Меле от 17 сентября 768 года о происшествиях. Шесть дней назад, стало быть... Через день после ограбления обоза из Ниаля. Среди перечисляемых синьором Меле происшествий, одно привлекло внимание дознавателя: найденный на окраине города в канаве труп мужчины, опознанный как Густаво Везунчик. У потерявшего везение домушника было перерезано горло.

"Это сколько он на воле погулял?" - заинтересовался Мерино и сверился с датами на предыдущих бумагах, где фигурировал Везунчик. Выходило, что взяли его с поличным 14 сентября вечером, отпустили 15 сентября утром, прирезали 16-го, а нашли, соответственно - 17-го.

- Командир!.. - неуверенно подал голос дознаватель. - Синьор Маркетти!..

- Что-то нашел? - пожилой рыцарь вышел из-за стеллажей, где и сам занимался досмотром архивов магистрата.

- Не то чтобы нашел... - все так же неуверенно протянул Мерино. - Просто странность. Вот смотрите: вора по кличке Везунчик берут на сбыте краденого. 14 сентября. На следующий день его отпускают, а через день, наутро, находят с перерезанным горлом. Причем непонятно, почему отпускают, там доказательств хватает для казни или рудников. К нам, вроде бы, отношения никакого не имеет, но вы сами говорили на все странное обращать внимание...

- Дай-ка, - кавалер пристроился рядом с дознавателем, принял от него бумаги и на пару минут затих, внимательно изучая написанное. - Хм-м... - протянул он, закончив чтение. - А ты прав, Лик. Это странно. Совершенно незачем было его отпускать. Связи с ограблением обозов я, по правде сказать, не вижу, кроме дат, но... Кто там его выпустил? Синьор Сальвоторе! Нобиль в этом славном рассаднике вольнодумства! Прекрасно! Надо пообщаться с этим синьором и узнать, в чем тут дела.

Тут Мерино ощутил чувство, уже испытываемое им ранее: едва сдерживаемое нетерпение, возбуждение, заставляющее делать что-нибудь, что угодно - но действовать! Азарт гончей, так называли его более опытные дознаватели, советовавшие, кроме всего прочего, чувство это держать в железном кулаке воли и рассудка, поскольку азарт хорош в меру и к месту. Но чаще - вреден.

- Разрешите с вами, командир? - неожиданно для себя спросил он у Маркетти.

Тот едва заметно приподнял брови, обозначив удивление.

- Зачем?

- Ну... Учиться чтобы... Как допрос вести... Влиятельных лиц... - не особенно внятно пояснил Мерино. Но Маркетти понял.

- Ну что же... Это похвальное желание, Лик, совершенствоваться в своем деле. Я не против. Идемте.

Прихватив, кроме Мерино, еще и бойца из третей группы, и даже сопроводив это действие пояснением "на всякий случай", Маркетти направился куда-то вглубь переходов здания магистрата, окликая редких служащих и требуя от них найти синьора Сальвоторе. Спустя десять минут искомый субъект отыскался в своем кабинете на третьем этаже здания. Оставив бойца на входе с наказом "никого не впускать и не выпускать", кавалер вошел в комнату. Мерино последовал за ним.