Дело о наезде

– Я уже десять лет «процветаю» на этом поприще, – продолжала она, расчесывая волосы. – Кое-какие способности у меня есть. Не думайте, я это не сама придумала. Мои способности – это фантазия моего пьянчуги импресарио, который присосался ко мне, потому что ему не из кого было вытягивать деньги. Но способности, увы, всего лишь кое-какие, то есть о моих заработках не стоит говорить серьезно. И когда вдруг появился красномордый полицейский и стал приударять за мной, возражать я не стала, потому что у него были деньги. Наверное, на этом вонючем побережье нет ни одного кабака, где бы я ни работала за эти десять лет, и предложения переспать или стать постоянной любовницей сыпались на меня как из рога изобилия, но никто ни разу не предложил мне руку и сердце. Тут на сцене появляется этот полицейский. Он груб, жесток и до ужаса страшен, но по крайней мере он хотел на мне жениться. – Она помолчала, допила свой джин. – И у него были деньги. Он делал мне дорогие подарки. – Выдвинув ящик туалетного столика, она выудила оттуда золотую пудреницу и протянула руку вперед, чтобы я мог видеть. Было ясно, что вещица дорогая, с внушающим уважение орнаментом. – Эту штуку подарил мне он – и, между прочим, совсем не ждал, что я в тот же миг сброшу с себя юбку и прыгну в постель. После этого он подарил мне беличью шубку, а моя юбка все еще оставалась на мне. Он обещал, что, если мы поженимся, его свадебным подарком будет норковое манто. – Она умолкла, чтобы налить себе еще джина. Я внимательно слушал ее; ясно, она не стала бы пускаться на такую откровенность, если бы не была под хорошей мухой. Поэтому я ловил каждое ее слово. – У него был дом в Пальмовой бухте, да еще какой. Терраса с видом на океан, а комнаты непростые, с фокусом; в одной, к примеру, был стеклянный пол и подсветка снизу. Да, если бы этот человек спокойно жил на свете, я бы вышла за него замуж – пусть он был груб, как медведь, пусть приходил сюда прямо в фуражке, клал ноги на стол и называл меня «куклой»… Но он оказался глуп, и с белым светом ему пришлось расстаться. – Она допила джин и, содрогнувшись, поставила стакан на стол. – Он оказался слишком глуп, и даже когда он и Арт Галгано… – Она вдруг замолкла и покосилась на меня. – Я, наверное, пьяна, – сказала она. – Чего это вдруг я с вами разболталась?

– Не знаю, – пожал плечами я. – Иногда людям нужно выговориться, сбросить груз с души. Но мне с вами не скучно. Что ж, все мы ходим под Богом. Вам должно быть жаль его.

– Жаль его? – Она смяла в пепельнице сигарету. – Вы хотите сказать, что мне должно быть жаль себя. – Она плеснула в стакан еще джина. – А вы что, мистер Скотт, ищете жену?

– Да вроде нет.

– А что вы ищете?

– Я бы хотел выяснить, как погиб О'Брайен.

Она поднесла стакан к носу и понюхала.

– Ужасная дрянь. Я пью это редко, только когда собираю после выступления столько аплодисментов, сколько сегодня. – Прищурившись, она посмотрела на меня. – А какое вам дело до О'Брайена?

– Никакого. Просто любопытно, как он погиб.

– Без всякой причины – просто любопытно?

– Да.

Она окинула меня изучающим взглядом:

– Как, вы сказали, ваша фамилия?

– Скотт.

– И вы хотите знать, как задавили Гарри?

– Совершенно верно.

– Я могу вам рассказать. – Она потянула из стакана, затем с отвращением поднялась и вылила джин в маленькую засаленную раковину. – Во сколько вы оцениваете такие сведения, мистер Скотт?

Я бросил сигарету в пепельницу:

– Вы имеете в виду, во сколько в деньгах?

Опершись массивными бедрами на раковину, она смотрела на меня с улыбкой, однако улыбкой отнюдь не доброжелательной, и лицо ее выглядело от этого так, словно его высекли из камня.

– Да, в деньгах. Честер Скотт. Ну разумеется. Я вспомнила, откуда я знаю ваше имя. Вас шантажирует Оскар.

– С чего вы взяли? – спросил я, сохраняя спокойствие.

– Слышу, что говорят люди, – неопределенно ответила она. – Лично я шантаж не одобряю. Мне нужны деньги, мистер Скотт. Я могу дать вам сведения, которые позволят вам освободиться от крючка Оскара, но это будет вам кое-чего стоить. Грабить вас я не буду. Всего пять сотенных – и дело сделано. Это почти даром. Я знаю, сколько просит Оскар. Пять сотен – это все равно что бесплатно.

– О каких сведениях вы говорите?

– А пять сотен долларов у вас есть, мистер Скотт?

– С собой нет.

– Но сегодня они у вас могут быть?

– Не исключено. – Я знал, что на работе в сейфе лежат восемьсот долларов. Я могу их взять, а в понедельник, когда откроется банк, положить обратно. – А с чего вы взяли, что ваши сведения будут для меня настолько ценными?

– Дайте-ка сигарету.

Я подошел к ней, дал сигарету и чиркнул зажигалкой. Утопив кончик сигареты в огне, она положила руку поверх моей. Рука была горячая и сухая.

Я смотрел, как она втягивает дым, а потом медленно выпускает его через ноздри.

– Я могу снять вас с крючка Оскара, – повторила она. – Потому что знаю весь сценарий. Хотите узнать – выкладывайте пять сотен. Я уезжаю из города, и мне нужны разгонные.

– Как это вы снимете меня с крючка Оскара? – спросил я. Уж не издевается ли она надо мной?