Дело о немом партнере

— Боже милостивый, нет! Понимаете, мистер Мейсон, я начала небольшое расследование. Ключом ко всему мне послужила автомобильная авария. После визита Пивиса я поняла, что могу оказаться в ужасном положении, если Боб что-нибудь сделает с сертификатом Карлотты. Я знала, что она переписала на него все бумаги и доверила ему распоряжаться ими.

— Но вы, кажется, говорили, что акции у Линка.

— Я думаю, либо Пивис с самого начала подключил его к этому, либо Линк просто предложил Пивису купить у него попавший к нему сертификат.

— Ясно. Расскажите мне про карточку.

— Итак, как только Боб пустился в пространные объяснения по поводу аварии, я тут же сообразила, что если дела действительно плохи, эта авария должна иметь к ним какое-то отношение. Я видела, что в этой истории есть нечто, что он пытается от меня скрыть. Поэтому я решила навести кое-какие справки. С этим у меня не возникало практически никаких проблем, поскольку пострадавший водитель заявил об аварии в отдел дорожно-транспортных происшествий. Было похоже, что столкновение произошло, когда Боб ехал из «Золотого рога» и с ним в машине находились некто Синдлер Колл, который, как я полагаю, является игроком, и Эстер Дилмейер.

Не думаю, что Боб по доброй воле решил бы передать кому-то эти акции и получать под них деньги, чтобы играть на скачках. Скорее всего, его убедили, что он может играть в кредит. Боб немного зарвался и проиграл довольно крупную сумму. Потом ему, скажем, предложили поставить на лошадь, которая непременно должна была прийти первой, и он решил выиграть сразу побольше, прежде чем ему придется оплачивать свои долги.

— Хорошо, а как же быть с карточкой?

Она рассмеялась:

— Похоже, я и сама ничем другим не занимаюсь, кроме как пытаюсь дать более-менее гладкие объяснения, не так ли? Ну да ладно. Я отправилась в «Золотой рог», и мне удалось разыскать там Эстер Дилмейер и познакомиться с ней. Сегодня вечером она была в довольно мрачном настроении. Насколько я могла понять, она и Синдлер Колл были… очень нежно относились друг к другу, а потом, очевидно, он…

— Так, хорошо. Что же насчет карточки?

— Я послала ей несколько орхидей.

— Когда?

— После того как ушла. Ей было грустно, а я рассказала ей, что владею цветочными магазинами.

— Это она сообщила вам о сертификате?

— Нет, не о самом сертификате, а, в общих чертах, о том, что происходит.

— Пивис вернет этот пакет, если вы пригрозите подать на него в суд?

— Только не Пивис, — ответила она. — Стоит ему уцепиться за что-нибудь, и он уже не выпустит добычу из рук, будет сражаться до последнего. Возможно, нам и удалось бы получить эти акции назад, но на это ушло бы пять лет непрерывной тяжбы. Однако, скажите мне, мистер Мейсон, как случилось, что вы подумали, будто в конфетах была моя карточка? Ведь она была с орхидеями.

— Кто-то вынул ее из посылки с орхидеями и положил в коробку конфет. Каким способом вы отослали орхидеи?

— С посылочным «Вестерн Юнион».

— Они были упакованы?

— Да, они были в коробке.

— Коробка размером примерно с конфетную?

— Да.

— Куда вы направили их?

— В «Золотой рог».

— Коробка была адресована ей лично?

— Да.

— Как?

— Что вы имеете в виду?

— Чем вы писали адрес: карандашом, чернилами, отпечатали на машинке или…

— О, чернилами. Я просто написала ее имя на коробке — то есть на бумаге, в которую она была завернута.

— Ваша коробка была размером с трехфунтовую коробку от конфет?

— Пожалуй, да.

— Кто-то вполне мог взять эту посылку в «Золотом роге», пообещать передать ее Эстер, затем вынуть коробку с орхидеями и упаковать в ту же самую бумагу коробку с отравленными конфетами.

— Наверное, мог бы.

— Это можно было бы проделать с еще большей легкостью, если человек, получивший ее в клубе, имеет там определенный вес.

Милдред Фолкнер сосредоточенно разглядывала кончики своих пальцев в перчатках.

— Я, помнится, сказала мальчику, что ему не обязательно вручать посылку лично адресату, но он должен быть уверен, что она к ней попадет… Я не могу вообразить…

— Вероятно, он отдал ее швейцару, — предположил Мейсон. — Швейцар клуба выглядит очень представительно.

— Это вполне могло случиться.

— Во сколько оценивается ваш пакет акций? — спросил Мейсон.

— Для меня его цена гораздо выше его действительной стоимости. Вы представляете, о чем я говорю. У меня три магазина. Все три приносят доход. Я сама себе хозяйка. Я определяю политику, по которой развивается мой бизнес. Я хорошо на нем зарабатываю, прекрасно устроена, и дело постоянно расширяется. Для меня эти акции стоят гораздо больше курсовой стоимости фонда. Другими словами, каждая тысяча долларов, которую я получаю с дела при данном раскладе, эквивалентна приблизительно двадцати пяти тысячам долларов капитальных вложений. Но, разумеется, я не могла бы продавать пакет на таких условиях.

— Занимаясь вашим делом, мне, возможно, придется потратить некоторую сумму. Как высока она могла бы быть?

— Если понадобится, вы можете тратить до десяти тысяч долларов, — не раздумывая, ответила она.

— Но не больше этого?

— Н-нет. По крайней мере, не посоветовавшись предварительно со мной.