Дело о непрерывных самоубийствах

Она показалась Алану очень привлекательной, хотя почти не пользовалась косметикой, а выражение ее круглого лица было весьма решительным. Он отметил отличную фигуру, рост примерно метр шестьдесят, довольно глубоко посаженные синие глаза, красивый высокий лоб, приоткрытые губы, которые она пыталась сейчас плотно сжать. На девушке была твидовая юбка, синий пуловер, а на» ногах коричневые чулки и туфли на низком каблуке.

— Но ведь это четвертое купе, — объяснил Алан.

— Да, я знаю.

— Я хочу сказать, что это мое купе. Меня зовут Кемпбелл. Вот, видите, на двери…

— Меня тоже случайно зовут Кемпбелл, — возразила девушка. — И это мое купе. Будьте добры уйти отсюда. — Она показала на чемодан.

Алан тоже посмотрел на него. Вагон покачивался, поезд, громыхая на стрелках, набирал скорость, «и Алану с трудом удалось ухватить смысл написанных маленькими белыми буквами на стенке чемодана слов: «К. И. Кемпбелл, Харпенден».

2

Алан откашлялся. Растерянность постепенно уступала место чему-то совершенно иному.

— Позвольте спросить, — сказал он сурово, — что означают буквы «К. И.»?

— Кетрин Ирена, естественно. Двойное имя. Но вы будете так любезны?..

— Нет! — сказал Алан. Он показал газету. — Разрешите еще узнать, не принимали ли вы недавно участия в скандальной переписке на страницах «Санди Уотчмен»?

Мисс К. И. Кемпбелл поднесла руку ко лбу, будто стараясь защитить глаза от света. Другой рукой она оперлась о край умывальника. Поезд трясся и гремел. В ее синих глазах отразилось сначала подозрение, а потом уверенность.

— Да, — сказал Алан. — Я — А. Д. Кемпбелл из Хайгетского университета.

Его слова прозвучали зловеще и гордо, словно строка из баллады: «Страшись же, перед тобой я — сэр Родерик Дью». Он подумал, что угрюмый взгляд, жест, которым он швырнул газету на койку, и скрещенные на груди руки могут выглядеть несколько смешно, однако девушка восприняла все иначе.

— Хулиган! Мерзавец! Гнусный червяк! — выкрикивала она взахлеб.

— Учитывая, что до сих пор я не имел чести быть вам представленным, эти слова ставят нас в такие отношения, которые…

— Глупости, — отрезала К. И. Кемпбелл. — Мы четвероюродные брат и сестра. Но у вас нет бороды!

Алан непроизвольно дотронулся до подбородка.

— Конечно, нет. С чего бы ей быть?

— Мы думали, что у вас борода. Вот такая длинная, — она коснулась рукой своей талии, — вы носите очки в железной оправе, у вас угрюмый, противный, ехидный характер. Так оно, впрочем, и есть. И в довершение, вы врываетесь сюда и сбиваете меня с ног…

Она вновь начала растирать руку.

— Среди всех противных насмешливых, похлопывающих по плечу критиков, — продолжала девушка, — вы…

— Вы меня превратно поняли. Я — специалист-историк, и моим долгом было указать на некоторые ваши ошибки, грубые ошибки.

— Ошибки! — возмутилась девушка. — Да еще и грубые!

— Совершенно верно. Я не имею в виду проблему оттенка волос герцогини Кливлендской — дело в самой сути. То, как вы описываете выборы 1680 года, откровенно говоря, рассмешило бы и младенца, а то, что вы пишете о лорде Вильяме Расселе, просто бесчестно. Я не говорю, что он был такой же плут, как ваш герой Шафтсбери. Рассел был просто болван, «круглый дурак», как записано о нем в судебных протоколах. Если хотите, это достойно сожаления, но ни в коей мере не дает вам права утверждать, что он не был изменником.

— Да вы просто мерзкий тори! — с яростью воскликнула К. И. Кемпбелл.

— В ответ могу лишь процитировать такого авторитета, как доктор Джонсон: «Не гнусный ли вы виг, миледи?»

Они умолкли, глядя друг на друга.

Мы уже знаем, что подобные перепалки не были в характере Алана, но сейчас злость и сознание собственной правоты переполняли его настолько, что ему сам черт был не брат.

— Да кто вы такая, собственно говоря? — спросил он чуть погодя, уже более спокойно.

Этот вопрос вновь задел Кетрин Кемпбелл. Она сжала губы и с достоинством выпрямилась во весь свой стошестидесятисантиметровый рост.

— Хотя я и не считаю своим долгом отвечать на ваши вопросы, — произнесла она, надевая очки в роговой оправе, от которых стала еще симпатичнее, — могу сообщить вам, что работаю на кафедре истории Высшей женской школы в Харпендене…

— Ага…

— Да. И знаю свой предмет не хуже любого мужчины, если не лучше. А сейчас я очень прошу вас проявить элементарную вежливость и покинуть купе.

— Чтоб мне провалиться, если я уйду! Это не ваше купе!

— А я говорю — мое.

— Ну, а я утверждаю, что не ваше.

— Доктор Кемпбелл, если вы не уйдете, я позову проводника.

— Пожалуйста, зовите, не то я сам его позову.

Проводник, прибежавший сломя голову на звук звонка, который поочередно нажимали оба противника, выслушал сбивчивые объяснения двух солидных ученых.

— Прошу прощения, мисс, — озабоченно сказал проводник, — прошу прощения, сэр, но только, похоже, тут что-то напутали. Написано просто «Кемпбелл», а «мисс» или «мистер» неясно. Уж и не знаю как быть.

Алан выпрямился.

— Ничего не нужно. Я ни за что не стану отбирать у дамы место, даже если оно захвачено обманным путем, — добавил он высокомерно. — Проводите меня в другое купе.