Дело о пеликанах

Гарсиа позвонил в последний раз. Грантэм взял трубку перед рассветом в субботу, меньше чем за два часа до того, как они должны были впервые встретиться. Он сказал, что отменяет встречу. Время было неподходящее. Если после статьи разразится скандал, то у некоторых влиятельных адвокатов и у их очень богатых клиентов полетят головы, а они не привыкли, когда у них одних летят головы, и они потащат за собой других. В таком случае может пострадать и Гарсиа. А у него жена и маленькая дочь. Он имеет работу и сможет прожить, потому что деньги ему платят немалые. Зачем испытывать судьбу? Он не сделал ничего плохого. Его совесть чиста.

— Тогда зачем вы мне звоните? — спросил Грантэм.

— Я думаю, что мне известно, почему их убили. Я не уверен, но у меня есть хорошая догадка. Я кое-что видел, о’кей?

— Мы ведем этот разговор уже неделю, Гарсиа. Вы видели что-то или кое-что имеете. И все это бесполезно, пока вы мне не покажете. — Грантэм открыл досье и достал фотографии человека у телефона. — Вами движет нравственное чувство, Гарсиа. Вот почему вы хотите говорить.

— Да, но есть шанс, что они подозревают о моей осведомленности. Они пытались в виде шутки выведать, видел ли я это. Они не могут спросить об этом прямо, потому что не уверены.

— Они — это ребята из вашей фирмы?

— Да. Нет. Постойте. Откуда вам известно, что я работаю на фирме? Я вам этого не говорил.

— Об этом нетрудно догадаться. Вы отправляетесь на работу слишком рано для правительственного адвоката и работаете на одной из тех фирм со штатом порядка двухсот адвокатов, которые выжимают из компаньонов и младших партнеров по сотне рабочих часов в неделю. Когда вы мне позвонили в первый раз, то сказали, что звоните по пути на работу, а времени тогда было что-то около пяти утра.

— Ну, ну, что еще вам известно?

— Не много. У нас с вами игра, Гарсиа. Если вы не хотите говорить, тогда повесьте трубку и оставьте меня в покое. Я хочу еще поспать.

— Приятных сновидений. — Раздались долгие гудки.

Грантэм сидел, уставившись на трубку.

Трижды за последние восемь лет он исключал свой номер из телефонной книги. Он жил благодаря телефону, и его самые крупные истории приходили к нему по телефону. Но после каждой из них на него обрушивались тысячи пустяков, источники которых считали себя обязанными обратиться к нему в любое время дня и ночи со своей маленькой горячей стряпней. Он был известен как репортер, который даже под страхом смертной казни не раскроет источник, поэтому они звонили, звонили и звонили. Он уставал и получал новый, не значившийся в книге номер. Затем наступал период гробового молчания. И через некоторое время он давал отбой и вносил номер в телефонный справочник Вашингтона.

Сейчас номер значился в справочнике. Грэй С. Грантэм. Однофамильцев в книге не было. Его можно было застать на работе в течение двенадцати часов в сутки, но гораздо интереснее оказывалось звонить ему домой, особенно в те редкие часы, когда он пытался поспать.

Он негодовал по поводу Гарсиа еще тридцать минут, а затем уснул. Сон был спокойный и крепкий, когда телефон зазвонил вновь. Он с трудом нашел его в темноте.

— Алло. — Это был не Гарсиа. Это была женщина. — Это Грэй Грантэм из «Вашингтон пост»?

— Да, он. А вы кто?

— Вы все еще занимаетесь историей Розенберга и Джейнсена?

Он сел в потемках и уставился на часы. Пять тридцать.

— Это крупная история. Ей у нас многие занимаются, и я тоже провожу расследование.

— Вы слышали про дело о пеликанах?

Он глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться.

— Дело о пеликанах? Нет. Что это такое?

— Это маленькая безобидная теория о том, кто убил их. Оно было доставлено в Вашингтон в прошлое воскресенье человеком по имени Томас Каллаган, профессором права из Тулейна. Он передал его своему другу из ФБР, оно пошло гулять. События стали нарастать как снежный ком, и в среду вечером Каллаган был убит взрывом бомбы в автомобиле в Новом Орлеане.

Лампа была включена, и Грантэм записывал.

— Откуда вы звоните?

— Из Нового Орлеана, по телефону-автомату, так что не беспокойтесь.

— Откуда все это вам известно?

— Я писала это дело.

Теперь он окончательно проснулся, глаза у него дико округлились, а дыхание участилось.

— Если вы писали, расскажите мне о нем.

— Мне бы не хотелось делать это таким образом, потому что, даже если бы у вас была копия, вы не смогли бы сделать статью.

— Посмотрим.

— Вы не сможете. Для этого потребуется тщательная проверка.

— О’кей. У нас есть ку-клукс-клан, террорист Камель, «Подпольная армия», арийцы…

— Нет. Ничего из перечисленного. Они слишком очевидны. В деле говорится о совсем незаметном подозреваемом.

Он ходил у кровати, держа телефон в руках.

— Почему вы не можете сказать мне, кто он?

— Может быть, потом. Вы, похоже, располагаете магическими источниками. Посмотрим, что вы найдете.

— Случай с Каллаганом будет легко проверить. Для этого потребуется лишь один звонок. Дайте мне сутки.