Дело о пеликанах

Двумя кварталами дальше, на пятнадцатом этаже, Камель смотрел телевизор и что-то быстро бормотал про себя. Шел фильм о людях в большом городе. Они говорили на английском, его третьем языке, и он повторял каждое слово, отрабатывая свое американское произношение. Он занимался этим часами. Выучив язык в Белфасте, он за последние двадцать лет просмотрел тысячи американских фильмов. Его любимым был фильм «Три дня Кондора». Он просмотрел его четырежды, прежде чем сообразил, кто убивал и за что. Он бы мог справиться с Редфордом. Каждое слово он повторял вслух. Ему говорили, что с таким английским его можно принять за американца. Но одна оговорка, одна малейшая ошибка – и она уйдет.

«Вольво» находилась на стоянке в полутора кварталах от своего владельца, который платил сотню долларов в месяц за место и, как он считал, за охрану. Они без труда прошли через ворота, которые должны были быть закрыты.

Это была модель 1986 года, без охранной сигнализации, и открыть дверцу водителя оказалось секундным делом. Один сел на багажник и закурил. Было почти четыре часа утра, воскресенье.

Другой открыл маленькую коробку с инструментом, извлеченную из кармана, и приступил к работе над автомобильным радиотелефоном «Юппи», который Грантэм стеснялся покупать. Света в салоне было достаточно, и он работал быстро. Пустяковое дельце. Раскрыв трубку, он установил в нее крошечный передатчик, посадив его на клей в нужном месте. Через минуту он вышел из машины и присел у заднего бампера. Тот, что курил, передал ему маленький черный кубик, который он прилепил к решетке под машиной за баком с горючим. Это был намагниченный передатчик, который будет посылать сигналы в течение шести дней, пока не сядет питание и не потребуется замена.

Они ушли меньше чем через семь минут. В понедельник, как только заметят, что он входит в здание «Пост» на Пятнадцатой, они войдут в его квартиру и проделают то же самое с его домашними телефонами.

Глава 22

Ее вторая ночь была лучше, чем первая. Она спала до самого утра. Может быть, уже привыкла к этому. Глядя на занавески на крошечном окошке, она пришла к выводу, что кошмары ее не преследовали, не было беготни в потемках, из которых то и дело появлялись и нападали бандиты с пистолетами и ножами. Это был глубокий и тяжелый сон, и она еще долго изучала занавески, чтобы окончательно проснуться.

Она старалась быть дисциплинированной в своих мыслях. Четвертый день она была Пеликаном, и, чтобы встретить свой пятый день, ей надо мыслить, как самому изощренному убийце. Это был четвертый день из оставшихся в ее жизни. Ей уготована участь быть мертвой.

Но после того как глаза открылись и она убедилась, что жива и здорова и что дверь и полы не скрипят, а в туалете не таится вооруженный бандит, ее первая мысль, как обычно, была о Томасе. Оцепенение от его смерти проходило, и ей все легче удавалось отрешиться от грохота взрыва и рева пламени. Она знала, что он был разорван взрывом на куски и умер мгновенно. Знала, что он не страдал.

Поэтому к ней приходили другие воспоминания. К ней возвращались те ощущения, которые она испытывала, когда после их близости он лежал рядом с ней в постели и испытывал желание дурачиться и ласкать ее. В эти моменты ему всегда хотелось играть, целовать и прижимать ее к себе. И хихикать. Он любил ее безумно и впервые в жизни вел себя с женщиной как маленький ребенок. Очень часто на лекциях, когда она вспоминала его воркование и хихиканье, ей приходилось кусать губы, чтобы не рассмеяться.

И она тоже любила его. И поэтому ей было так больно.

Ей хотелось лежать и плакать неделями. На следующий день после похорон отца психиатр объяснил ей, что душе нужен короткий, но очень напряженный период страданий, только после этого она переходит в другое состояние. Но она должна болеть и мучиться в полную меру, прежде чем сможет отойти. Она приняла его совет и проплакала две недели, потом устала от слез и перешла в следующее состояние. Совет помог.

Но с Томасом так не получалось. Она не могла кричать навзрыд и швырять чем попало, как ей хотелось. Руперт и Худощавый с остальными своими ребятами лишили ее возможности выплакаться и облегчить душу.

После нескольких минут воспоминаний о Томасе она задумалась о них. Где они будут сегодня? Куда ей пойти, чтобы остаться незамеченной? После двух ночей в этом месте следует ли ей подыскать себе другую комнату? Да, ей это сделать следует. С наступлением темноты она позвонит и забронирует комнату. Где они остановились? Патрулируют ли они улицы, надеясь на случайное столкновение с ней? Знают ли они, где она находится сейчас? Нет. Она бы уже была мертвой. Известно ли им, что теперь она стала блондинкой?

Мысль о волосах заставила ее встать с постели. Она подошла к зеркалу над столом и посмотрела на себя. Они были еще короче и совсем белые. Неплохая работа. Прошлым вечером она занималась ими три часа. Если она проживет еще два дня, то подрежет их еще короче и опять станет брюнеткой. Если удастся прожить неделю, может оказаться без волос вообще.