Дело о пеликанах

Это хныканье о детях они слышали уже в течение пяти часов. Как будто у них не было семей! Правда, Вельмано был разведен, а двое его детей были уже взрослыми людьми. Они могут обойтись и без него. И он тоже. В любом случае, пора было убираться. Он скопил изрядную сумму, ему нравилась Европа, особенно Испания, так что осталось только попрощаться. Другое дело этот злосчастный Вейкфилд, которому всего сорок два года и туго с деньгами. Он хорошо зарабатывал, но его жена — вот где настоящая расточительность — имела склонность рожать детей. Так что Вейкфилд в данный момент сидел на мели.

— Не знаю, что мне делать, — сказал Вейкфилд в тринадцатый раз. — Просто ума не приложу. Швабе попытался хоть чем-то помочь.

— Думаю, тебе надо пойти домой и сказать все жене. У меня лично жены нет, но, если бы была, я бы попытался втолковать ей.

— Я не могу это сделать, — сказал Вейкфилд со страданием в голосе.

— Почему бы нет? Ты можешь сказать ей сейчас, или через шесть часов она сама увидит твой портрет на первой странице газеты. Ты должен пойти и сказать ей, Симз.

— Я не могу. — Он опять готов был заплакать.

Швабе посмотрел на Вельмано и Кортца.

— Что будет с моими детьми? — затянул опять Вейкфилд. — Моему старшему всего тринадцать. — Он начал тереть глаза.

— Идем, Симз. Возьми себя в руки, — сказал Кортц.

Эйнштейн встал и пошел к двери.

— Я буду у себя во Флориде. Не звоните, если не будет ничего срочного. — Он открыл дверь и захлопнул ее за собой.

Вейкфилд вяло поднялся и направился к двери.

— Ты куда, Симз? — спросил Швабе.

— К себе в офис.

— Зачем?

— Мне нужно прилечь. Все в порядке.

— Давай отвезу тебя домой, — предложил Швабе. Они внимательно следили за Вейкфилдом; он открывал дверь.

— Я в порядке, — сказал он более решительным тоном и вышел.

— Ты думаешь, он в порядке? — спросил Швабе у Вельмано. — Я беспокоюсь за него.

— Я бы не сказал, что он в порядке, — ответил Вельмано. — У всех у нас были лучшие дни. Почему бы тебе не проведать его через несколько минут?

— Хорошо, — сказал Швабе.

* * *

Вейкфилд не спеша вышел в коридор и спустился на девятый этаж. Подходя к своему офису, он ускорил шаги, а когда запирал за собой дверь, плакал.

Делай это быстро! И никаких записок. Пока ты будешь писать ее, ты раздумаешь. А твоя жизнь застрахована на миллион.

Он выдвинул ящик стола.

Не думай о детях! Это все равно, как если бы ты погиб при авиакатастрофе.

Он вытащил из-под бумаг пистолет 38-го калибра.

Делай это быстро! Не надо смотреть на их фотографии на стене. Может быть, когда-нибудь они поймут.

Он засунул дуло пистолета подальше в рот и спустил курок.

* * *

“Лимо” резко остановилось перед двухэтажным домом в Думбартон Оке в верхнем Джорджтауне. Машина перегородила улицу, но это было не важно, так как было двадцать минут первого ночи и на улице не было движения. Войлс и два агента выпрыгнули с заднего сиденья и быстро направились к парадной двери. В руке у Войлса была газета. Он постучал в дверь согнутым указательным пальцем.

Коул еще не спал. Он сидел в темноте в своей берлоге в пижаме и банном халате, так что Войлс был очень доволен, увидев его в дверях в таком виде.

— Прелестная пижама, — сказал Войлс, пыхтя от удовольствия.

Коул вышел на маленькую бетонную веранду. Из узкого коридора выглядывали два его агента.

— Какого дьявола вам надо? — медленно произнес он.

— Доставить вот это, — сказал Войлс, тыча газетой ему в лицо. — Твое прелестное фото рядом с Президентом, держащим в объятиях Маттиса. Зная вашу страсть к газетам, я подумал, что неплохо будет доставить вам одну.

— А твоя фотография будет там завтра! — сказал Коул, как будто он уже прочел статью.

Войлс швырнул газету к его ногам и зашагал прочь.

— У меня есть кое-какие записи, Коул. Ты начал лгать, и ты у меня будешь биться в конвульсиях прилюдно!

Коул бросил на него пристальный взгляд, но ничего не сказал.

Войлс был уже почти на улице.

— Через два дня я вернусь с повесткой в суд! — крикнул он. — Я приду утром и сам вручу ее. — Он стоял уже около машины. — А потом я принесу обвинительный акт. Разумеется, к этому времени твоя карьера будет уже в прошлом, и Президент наберет новую шайку идиотов, которые будут подсказывать ему, что делать. — Он скрылся в машине, и она быстро умчалась.

Коул поднял газету и вошел в дом.

Глава 44

Грей и Смит Кин сидели одни в конференц-зале и вычитывали корректуру. Прошло уже много лет с тех пор, как Грей волновался при виде своих статей на первой странице газеты, но на этот раз он был по-настоящему взволнован. Более обширного материала еще не бывало. Сверху в ряд шли фотографии: Маттис обнимает Президента, Коул важно беседует по телефону в офисе Белого дома, Вельмано сидит в подкомиссии сената, Вейкфилд собирает урожай на судебной сессии, Верхик улыбается в камеру при освобождении из ФБР, Каллахан — за ежегодником и Морган на фото, снятом с видеокассеты (миссис Морган дала на это согласие). Пейпур, репортер из отдела полицейских новостей, сообщил им о Вейкфилде час назад. Грей был подавлен этим сообщением. Но он не винил себя.