Дело о пеликанах

Коул почувствовал неловкость и схватил толстую докладную записку. Протянул ее Войлсу, заговорив тоном профессора, читающего лекцию.

- Это краткий список возможных кандидатов в Верховный суд. Здесь восемь фамилий с биографией каждого. Подготовлено судом. Мы начали с двадцати фамилий, затем Президент, Главный прокурор Хортон и я урезали до восьми. Никто из них даже не представляет себе, что его кандидатура рассматривается.

Войлс по-прежнему смотрел в сторону. Президент медленно возвратился к столу и взял свой экземпляр докладной записки. Коул продолжал.

- Кандидатуры некоторых спорны, и, если они в конце концов выдвинуты, нам придется выдержать бой, добиваясь их утверждения сенатом. Мы предпочли бы не начинать войну сейчас. Это должно сохраняться в тайне.

Войлс неожиданно повернулся и посмотрел на Коула.

- Вы идиот, Коул! Мы делали такое раньше, и я могу заверить вас, что, как только мы начинаем проверять этих людей, кот выскакивает из мешка. Вы хотите тщательного скрытого расследования и вместе с тем рассчитываете, что каждый, с кем мы будем вступать в контакт, смолчит. Так не пойдет, сынок.

Коул подошел к Войлсу ближе. Его глаза метали молнии.

- Вы должны немного повертеть своим задом, чтобы гарантировать, что эти имена не попадут в газеты, пока их не назначат на должность. Вы сделаете это, директор. Вы остановите утечку информации и не дадите ей попасть в газеты. Понятно?

Войлс уже был на ногах, тыча пальцем в Коула.

- Послушай, осел, ты хочешь проверить их? Тогда делай это сам. Не надо отдавать мне целую кучу распоряжений, как бойскауту.

Льюис уже стоял между ними. И Президент встал за столом. В течение секунды или двух полное молчание. Коул положил свой экземпляр докладной записки на стол и сделал несколько шагов, глядя в сторону. Теперь Президент взял на себя роль примирителя.

- Сядьте, Дентон. Сядьте.

Войлс вернулся на свое место, по-прежнему глядя на Коула. Президент улыбнулся Льюису, и все сели.

- Мы все в большом напряжении, - с теплотой в голосе произнес Президент.

Льюис спокойно сказал:

- Мы проведем тщательную проверку по вашим фамилиям, господин Президент, и это будет сделано в строжайшем секрете. Однако вы знаете, что мы не можем контролировать каждого, с кем ведем разговор.

- Да, мистер Льюис, я это знаю. Но я хочу исключительной осторожности. Эти люди молоды и будут кроить и перекраивать Конституцию еще долго после того, как я умру. Они стойкие консерваторы, и пресса съест их заживо. У них не должно быть тайн, тщательно скрываемых от посторонних. Ни наркотиков, ни незаконных детей, ни действий радикально настроенных студентов, ни разводов. Понимаете? Никаких сюрпризов.

- Да, господин Президент. Но мы не можем гарантировать полной секретности в нашем расследовании.

- Просто пытайтесь, хорошо?

- Да, сэр.

Льюис протянул докладную записку Эрику Исту.

- Это все? - спросил Войлс.

Президент посмотрел на Коула, который стоял у окна, ни на кого не обращая внимания.

- Да, Дентон, это все. Мне бы хотелось, чтобы проверка по этим именам была проведена в течение десяти дней. Я хочу быстрого продвижения в этом вопросе.

Войлс встал.

- Вы получите докладную через десять дней.

Каллахан находился в раздражении, когда постучал в дверь квартиры Дарби. Он был в смятении, и многое приходило ему в голову, многое, что он хотел бы высказать. Но он знал: нежели объявлять войну, а этого он хотел бы меньше всего, лучше выпустить немного пара. Она избегала его четыре дня, потому что играла в детектива и забаррикадировалась в библиотеке юридической школы. Она пропускала занятия, отказывалась отвечать на его звонки и вообще пренебрегала им в решающий момент. Но он знал, что, когда она откроет дверь, он будет улыбаться и забудет о том, что его игнорировали.

Он держал в руках литровую бутылку вина и настоящую пиццу от мамы Розы. Было начало одиннадцатого, субботний вечер. Он снова постучал и посмотрел на выстроившиеся вдоль улицы аккуратные двухквартирные домики и бунгало. Звякнула цепочка, и он тотчас улыбнулся. Раздражение сразу же испарилось.

- Кто там? - спросила она, не снимая цепочку.

- Томас Каллахан, припоминаешь? Я стою у твоей двери и умоляю впустить меня, чтобы мы могли поиграть и снова стать друзьями.

Дверь отворилась, и Каллахан вошел. Она взяла вино и одарила легким поцелуем в. щеку.

- Мы еще дружим? - спросил он.

- Да, Томас. Я была занята.

Он прошел за ней на кухню через небольшую комнату, где царил некоторый беспорядок. На столе стоял компьютер, рядом большая стопка толстых книг. ' - Я звонил. Почему ты не перезвонила?

- Меня не было, - сказала она, выдвигая ящик стола и доставая штопор.

- У тебя автоответчик. Я разговаривал с ним.

- Ты пытаешься объявить мне войну, Томас? Он посмотрел на ее босые ноги.

- Нет! Клянусь, я не сошел с ума. Я обещаю. Пожалуйста, прости меня, если я кажусь выведенным из равновесия.

- Прекрати.

- Когда мы ляжем в постель?

- Ты хочешь спать?

- Совсем нет. Пошли, Дарби, прошло три ночи.

- Пять. Какая пицца! - Она открыла бутылку и наполнила два бокала.

Каллахан наблюдал за каждым ее движением.