Дело о пеликанах

Она поцеловала его в щеку и накрыла легким покрывалом. Ее одежда была аккуратно сложена на кресле. Она тихо закрыла за собой входную дверь. Солнце стояло уже высоко, просвечивая между зданиями поперек улицы. Тротуар был пустынным.

Через три часа у нее были занятия, затем Каллахан и процессуальный кодекс в одиннадцать. Через неделю должен был состояться учебный апелляционный суд. Ее папка для судебных дел покрывалась пылью. Настала пора снова стать студенткой. Она потратила впустую четыре дня, играя в детектива, и корила себя за это.

"Аккорд" стоял за углом через полквартала.

Они ее видели, и это было великолепно. Джинсы в обтяжку, мешковатый свитер, длинные ноги, солнечные очки, чтобы спрятать глаза без макияжа. Они видели, как она закрыла дверь и быстро пошла вдоль Рояль-стрит, затем исчезла за углом. Волосы были до плеч и казались темно-рыжими.

Он принес свой ленч в маленькой сумке из коричневой бумаги и нашел пустую парковую скамейку, повернутую спинкой к Нью-Хэмпширу. Он страшно не любил Дюпон Сэркл с его вонючими бродягами, наркоманами, дегенератами, стареющими хиппи и облаченными в черную кожу панками с красными волосами, стоящими торчком, и грязными языками. Напротив фонтана хорошо одетый мужчина с громкоговорителем выстраивал свою группу активистов по правам животных для марша к Белому дому. Кожаные панки насмехались над ними и поливали их оскорблениями, но четверо конных полицейских были достаточно близко, чтобы предотвратить неприятности.

Он взглянул на часы и снял с банана кожуру. Полдень, и он в любом случае предпочитал поесть. Встреча будет краткой. Он посмотрел на панков и увидел, как от толпы отделился его связной. Их взгляды встретились, кивок, и он сидит на скамейке рядом с ним. Его звали Букер, из Лэнгли. Они здесь встречались изредка, когда каналы связи портились и становились ненадежными, а их боссы хотели услышать обычные нормальные слова, которые больше не слышал бы никто.

Букер не обедал. Он начал щелкать жареный арахис и бросать шелуху под скамейку, изогнутую дугой:

- Как мистер Войлс?

- Здоров, как черт. Как обычно. Букер бросил орешки в рот.

- Гмински был в Белом доме вчера вечером до полуночи, - сказал он.

На это ответа не последовало. Войлс это знал. Букер продолжал:

- Они там запаниковали. Эта штучка с пеликанами их напугала. Мы тоже ее прочли, знаешь ли, и мы уверены, что на ваших ребят она не произвела впечатления. Но по каким-то причинам Коул ею сильно напуган и расстроил Президента. Мы посчитали, что вашим ребятам не очень-то большая радость от Коула и его босса, а раз в деле упоминается Президент и в нем есть это фото, то мы подумали, что это дельце для вас. Понимаешь, к чему я клоню?

Он откусил от банана кусочек размером с дюйм и ничего не сказал.

Любители животных двинулись прочь нестройными рядами, а любители кожи освистывали их.

- Во всяком случае, это не наше дело, и не должно быть нашим, за исключением того, что Президент теперь хочет от нас секретного расследования дела о пеликанах прежде, чем ваши ребята до него доберутся. Он убежден, что мы ничего не найдем, и он хочет знать, что там ничего и нет, чтобы убедить Войлса успокоиться, - наконец произнес он.

- Ничего там нет, - уверил Букер.

Букер посмотрел на пьяного, мочившегося в фонтан. Полицейские на фоне солнца уезжали прочь.

- Тогда Войлсу от этого дела нет никакой пользы, верно? - спросил он.

- Мы используем все возможности, чтобы все прояснить.

- И никаких реальных подозреваемых?

- Никаких. - Банан ушел в историю. - Почему они так волнуются из-за нашего расследования этой штучки?

Букер раздавил кожуру еще одного маленького ореха:

- Ну, для них это вполне естественно. Их очень разозлило, что Прайс и Мак-Лоренс выставлены в качестве кандидатов, и, конечно, это целиком ваша ошибка. Они ни на грош не доверяют Войлсу. И если ваши ребята начнут копать дело о пеликанах, они боятся, что пресса раскроет это и Президенту зададут трепку. Перевыборы в следующем году, начнут молоть чепуху и все такое прочее.

- Что Гмински сказал Президенту?

- Что у него нет желания вмешиваться в расследование ФБР, что у нас есть чем заниматься и что это было бы абсолютно незаконно. Однако поскольку Президент так настойчиво умолял и Коул был так сильно напуган, то мы тем не менее это сделаем. И вот я здесь и говорю с тобой.

- Войлс ценит это.

- Мы собираемся начать копать сегодня, но все дело - абсурд. Мы начнем работу, остановимся на полпути и через неделю или около того скажем Президенту, что вся эта теория - выстрел в белый свет, как в копеечку.

Он отогнул вниз крышку своей коричневой сумки и встал:

- Хорошо. Я доложу Войлсу. Спасибо.

Он пошел по направлению к Коннектикуту, подальше от кожаных панков, и пропал из виду.

Монитор стоял на загроможденном столе в центре отдела новостей, и Грей Грентэм свирепо глядел на него, сидя посреди гама и рева репортеров, собирающих и докладывающих информацию. Звук до него не доходил, и он сидел и смотрел на экран. Зазвонил телефон. Он нажал кнопку и схватил трубку, не отрываясь от монитора:

- Грей Грентэм.

- Это Гарсиа.