Дело о пеликанах

— Вероятно, я вернусь в офис и буду ждать, пока последует удар. Смит Кин сказал, что проведет там всю ночь. А утром привалит много народу. Мы соберемся в конференц-зале, туда принесут еще телевизоры, и все утро мы будем следить за реакцией. Вот было бы забавно услышать ответы официальных лиц из Белого дома! «Уайт и Блазевич» тоже что-нибудь скажет. Ну, о Маттисе нельзя ничего предсказать. Чиф Раньян даст объяснения. И наверняка — Войлс. Юристы созовут суды присяжных. А политиканы придут в исступление. Они будут проводить бесконечные пресс-конференции на Капитолийском холме. Да, это будет очень насыщенный день. Очень жаль, что ты пропустишь это удовольствие.

Дарби саркастически фыркнула.

— О чем ты напишешь в следующий раз?

— Возможно, Войлс и его пленка. Ты должна быть недовольна тем, что Белый дом отказался от какого-либо вмешательства, и, если Войлс получит нагоняй, он бросится в атаку, чтобы отыграться. Хотел бы я заполучить эту пленку!

— А потом?

— Это зависит от многих неизвестных. После шести утра поединок начнет ужесточаться, появятся всевозможные слухи и тысячи историй, и все газеты в стране будут соваться в это.

— А ты будешь звездой, — сказала она с искренним восхищением.

— Да, я не останусь в стороне.

Второй пилот постучал в дверь и приоткрыл ее. Он посмотрел на Дарби.

— Атланта, — сказал он и закрыл дверь.

— Почему Атланта? — спросил Грей.

— Ты когда-нибудь делал пересадку в Атланте?

— Конечно.

— А бывало так, что ты не мог сделать пересадку в Атланте?

— Кажется, да.

— Я оставлю свой чемодан. Он такой огромный, что может причинить много хлопот.

Грей допил банку и поставил ее на пол.

— А отсюда куда? — Он знал, что не следовало спрашивать, потому что сама она не изъявляла желания сказать. Но ему так хотелось знать.

— Куда-нибудь недалеко. Совершу свое обычное четырехрейсовое ночное путешествие. Может быть, в этом и нет необходимости, но так я буду чувствовать себя безопаснее. В конечном счете, приземлюсь где-нибудь на островах в Карибском море.

Где-нибудь на островах в Карибском море! Выбор сузился всего-навсего до какой-нибудь тысячи островов! Почему она говорит так неясно? Неужели она ему не доверяет? Он сидит тут, гладит ее ноги, а она не желает даже сказать, куда направляется.

— Что сказать Войлсу? — спросил он.

— Я позвоню тебе, когда доберусь. Или черкну несколько строчек.

Прекрасно! Этакие переписывающиеся друзья! Он мог бы посылать ей свои статьи, а она открытки с видами побережья.

— Я не знаю, куда еду, Грей, и вряд ли буду знать, пока не остановлюсь где-нибудь.

— Но ты ведь позвонишь?

— Через какое-то время. Это я тебе обещаю.

* * *

К одиннадцати вечера в офисах «Уайт и Блазевич» оставалось только пять юристов, и все они собрались на десятом этаже у Марти Вельмано: Вельмано, Симз Вейкфилд, Джеральд Швабе, Натаниэл Джонс (Эйнштейн) и ушедший в отставку партнер по имени Фрэнк Кортц. На краю стола Вельмано стояли две бутылки шотландского виски: одна уже пустая, а вторая тоже почти выпита. Эйнштейн сидел один в углу, что-то бормоча под нос. У него были всклокоченные вьющиеся седые волосы и острый нос, и вид у него был поистине безумный. Особенно сейчас. Симз Вейкфилд и Швабе сидели перед столом без галстуков и с закатанными рукавами. Кортц только что закончил телефонный разговор с адъютантом Виктора Маттиса. Он передал трубку Вельмано, тот положил ее на стол.

— Это был Страйдер, — доложил Кортц. — Они в Каире, в апартаментах какого-то отеля. Маттис не будет с вами разговаривать. Страйдер говорит, что он на грани, ведет себя очень странно. Заперся в комнате, и, уж конечно, по эту сторону океана мы его не увидим. Страйдер говорит, что этим парням с пушками приказано немедленно убираться из города. Охота окончена. Рога трубят отбой.

— Что же нам делать? — спросил Вейкфилд.

— Мы брошены на произвол судьбы, — сказал Кортц. — Маттис умыл руки.

Они разговаривали спокойно. Крик и вопли были уже позади, несколько часов назад, когда Вейкфилд обвинял Вельмано в том, что тот написал записку. Вельмано обвинял Кортца в том, что он связался с таким нечистоплотным клиентом, как Маттис. Двенадцать лет, кричал в ответ Кортц, как мы с удовольствием получаем его гонорары. Швабе обвинял Вельмано и Вейкфилда за беспечность, проявленную в этой истории с запиской. И снова и снова они обливали Моргана грязью. Это он во всем виноват! Эйнштейн сидел в углу и наблюдал за ними. Но все это было уже бесполезно.

— Грентэм упомянул только меня и Симза, — сказал Вельмано. — Все остальные, кажется, в безопасности.

— Почему бы тебе и Симзу не удрать из страны? — предложил Швабе.

— Я останусь в Нью-Йорке до шести утра, — сказал Вельмано, — а затем буду месяц колесить по Европе на поездах.

— Я не могу бежать, — заявил Вейкфилд. — У меня жена и шестеро детей.