Дело о племяннице лунатика

– Очень просто, – ответил Мейсон. – Заявит во всеуслышание, что когда первый раз давал показания, то немного запутался и поэтому назвал время то ли пятнадцать минут первого, то ли три часа, и что я неправильно его понял, и что он боялся с определенностью назвать лунатика Кентом, не желая быть превратно истолкованным, но чем больше он думал над этим, тем более убеждался, что это был Кент, и что неважно, превратно истолкуют его мотивы или нет, но это его долг – говорить правду. При перекрестном допросе он сделает еще целую кучу весомых добавлений.

– Вы хотите сказать, что он собирается дать заведомо ложные показания?

– Нет, старый индюк будет считать, что говорит чистую правду. Ладно, черт с ним и со всем этим! Но вот телефонный звонок позволит мне разнести его по пням и по кочкам. Он не спал в три часа утра.

– Есть ли шанс, что Мэддокс заказал разговор, не поставив Дункана в известность?

– Я так не думаю. Слишком маловероятно! Тот факт, что они утром совещались, доказывает, что Мэддокс даже и не пытается утаить что-то от Дункана. Я подумал было, что Мэддокс вообразил, что может обойтись и без него, но это не вяжется с другими фактами.

Дрейк снова взглянул в блокнот.

– Есть и еще кое-что, – сказал он. – Ты знаешь, в какое время Харрис, как он утверждает, заметил, что ножа нет в ящике буфета?

– Где-то вечером, – заметил Мейсон, – я не знаю, когда точно. А в чем дело?

– В том, – ответил Дрейк, – что, думаю, теперь мы сможем доказать, что нож был в ящике.

– Как?

– Благодаря дворецкому. Один из моих людей представился ему как репортер и переговорил с ним. Он чуть не лопнул от важности и с готовностью выложил все, что только знал. Дворецкий сказал, что, прежде чем уйти к себе в комнату, он прошел к буфету в поисках какой-то вещи и отчетливо помнит, что в это время нож был на своем месте в ящике.

– Во сколько это было?

– Он не мог сказать точно. Уже после того, как вымыли посуду и убрали. Но посуды было много, и времени на это ушло немало, так что он полагает, уже после отъезда Харриса в Санта-Барбару. Если этому верить, то выходит, что, возможно, ножа и не было в ящике, но его положили туда, когда племянница Кента запирала замок.

Мейсон нахмурился:

– Кому могло понадобиться забрать нож из ящика, а затем положить его обратно?

Дрейк пожал плечами. Мейсон добавил:

– Это утверждение лишено смысла, Пол. Лично я не слишком доверяю дворецкому. Харрис, скорее всего, говорил правду. Если нож был в ящике, когда буфет запирали, то Кент не смог бы его достать. Ключ ведь только один.

– Конечно, – протяжно заметил Дрейк, – если не принимать во внимание, что людям давно известно, как открывать замки без ключа.

– Здесь это не проходит, Пол, – ответил Мейсон с раздражением.

– А почему?

– Лунатик не может взломать замок. Если у него есть ключ или он знает, где ключ находится, он, возможно, и откроет замок, но не думаю, что в состоянии его взломать. В этом что-то есть, что никак не укладывается в теорию лунатизма… Куда отправилась Дорис Кент после того, как вышла от меня, Пол?

– Прямиком в контору своего адвоката.

– А потом?

– Отбыла в Санта-Барбару.

– Твой человек следит за ней?

– Их двое.

– Ты, помнится, сказал, что на ручке ножа не было отпечатков пальцев, – внезапно спросил Мейсон.

– Во всяком случае, таких, которые указывали бы на Кента. Отпечатки были, но смазанные. Полицейские пришли к выводу, что их размазали то ли о простыню, то ли о наволочку подушки. Или, что еще хлеще, либо ты, либо Эдна «случайно» затерли их. Но это не те отпечатки, о которых твердо можно утверждать, что они принадлежат Кенту. Репортер выудил эту информацию прямо у эксперта-дактилоскописта и выложил ее мне как на блюдечке.

– Но если отпечатков пальцев Кента на ноже не было, – заметила Делла Стрит, – как же могут они его держать под стражей? Только из-за того, что нож был найден у него под подушкой? Ведь это еще не доказывает его вины.

– Как ни крути, – ответил Мейсон, – но все упирается в Дункана. Если мне удастся поколебать его утверждение, что он видел именно Кента, тогда дело в шляпе. Если же я не смогу опровергнуть показания Дункана, тогда мне остается только напирать на то, что это случай лунатизма. Тогда мне придется доказать, каким образом в руки Кента попал нож. Если он взял его из буфета загодя – до того как отправился спать, – тогда речь идет о злом умысле и все эти прогулки во сне – мистификация и хитрый расчет. Если он не брал ножа из буфета до того, как пошел спать, тогда он не мог этого сделать и впоследствии, потому что ящик был заперт, а единственный ключ всю ночь находился у Эдны. – Мейсон вновь начал расхаживать по офису.

– Сдается, тебе следует уцепиться за показания дворецкого, – мрачно посоветовал Дрейк. – Вкупе с телефонным звонком этого будет достаточно, чтобы поколебать позицию обвинения.