Дело о показаниях покойника

Такие неожиданные и, следует честно признать, редкие мысли посетили голову озабоченно-растерянного Ницана после того, как он несколько раз случайно замечал на фасадах здешних развалюх полустертые барельефы, изображавшие богов и животных, а также гербы до сих пор известных тель-рефаимских семейств. Он пошел медленнее – не столько для того, чтобы внимательнее рассмотреть особенности местных архитектурных достопримечательностей, сколько для того, чтобы, неторопливо шагая по Бав-Илу, попытаться упорядочить собранную за два дня информацию. Информация – хотя ее было немного – упорно противилась упорядочиванию, поэтому Ницану то и дело приходилось останавливаться и уговаривать ее. А чтобы не привлекать внимания прохожих, детектив в этом случае задирал голову и с фальшивым интересом принимался разглядывать фронтон какого-нибудь ветхого строения.

Остановившись в очередной раз, он вдруг обнаружил рядом поблизости знакомую фигуру. Причем человек явно пытался быть незамеченным сыщиком, но, видимо, никак не мог попасть в прихотливый ритм его движения. Что было неудивительно: ведь прогулка Ницана, как уже было сказано, определялась внутренним, весьма смутным состоянием последнего.

Обычно Ницан с сочувственным пониманием относился к «хвостам» и даже, по возможности, облегчал им работу. Разумеется, в разумных пределах. Скорее всего, сейчас он поступил бы так же – если бы тип, явно следивший за ним, не был слишком хорошо знаком.

Но этому человеку детектив вовсе не собирался идти навстречу. Поэтому он круто развернулся к нему и громко и радостно прокричал:

– Ба, кого я вижу?! Ну надо же! Оказывается и вы, господин следователь, не чураетесь вечерних прогулок!

Следователь Омри Шамаш – а это был именно он – вздрогнул и нервно завертел головой. В Восточном Тель-Рефаиме не любили представителей закона.

– Здравствуй, Ницан, – сказал он с кислой улыбкой. – Что это ты раскричался, как зазывала на ярмарке?

Ницан невозмутимо пожал плечами.

– Вполне искренняя радость от встречи со старым знакомым, – безмятежно ответил он. – Я так понимаю, ты тоже интересуешься старой архитектурой? Не скажешь ли, чей это герб? – он ткнул пальцем в керамический барельеф над покосившейся дверью. – Лев с крыльями и в короне. И держит а лапах ветку смоковницы с тремя плодами. Красиво, правда?

Шамаш нехотя взглянул на герб.

– Не знаю, – буркнул он. – Не интересуюсь древностями. В отличие от тебя.

– Напрасно, – сказал сыщик укоризненно. – Напрасно, дорогой старший следователь. Послушай, неужели Амар-Зуэн не мог нанять кого-нибудь другого для слежки? Помоложе, порасторопнее. Или ты сам вызвался?

– Ни на что я не вызывался! – ощерился Шамаш. – А направили меня сопровождать твою особу – сопровождать, Ницан, а не следить! – чтобы ты не нализался до полного отупения и не начал молоть языком направо и налево. У правительства сейчас хватает забот и без того!

Ницан некоторое время задумчиво смотрел на него. Действительно, экипировка старшего следователя не подходила для незаметной слежки. Детектив решил сменить гнев на милость. К тому же у него вдруг появилась идея что-нибудь выудить из Шамаша.

– Ладно! – Ницан хлопнул своего временного опекуна по плечу. – Раз уж мы встретились, почему бы не выпить по рюмочке? Тут на углу есть бар. Очень симпатичный.

Шамаш принял его приглашение с большой неохотой. Видимо, решил, что иначе его подопечный наберется сам и улизнет.

Направляясь к перекрестку улиц Бав-Илу и Ашторет, Ницан бросил еще один взгляд на герб с крылатым львом.

– Где-то я видел этот герб совсем недавно... – пробормотал он. – Совсем недавно. Но где?

– Что-что? – спросил Шамаш.

– Ничего, это я так просто. Мысли вслух.

Войдя в бар, Ницан приветливо кивнул хозяину Набукке, тощему и унылому субъекту, дремавшему с открытыми глазами за стойкой. При виде посетителей сонный взгляд Набукки несколько оживился. В плоском и рыхлом его лице появилось подобие эмоций, а отдельные части тела начали двигаться. В частности, он пододвинул ближе к себе столовой нож с зазубренным лезвием. Ницан был его старым знакомым, так что действия Набукки имели оправдание и объяснение. В прошлом году хозяин маленького кафе имел неосторожность обратиться к частному сыщику в связи с систематическим наведением порчи на все напитки, приобретаемые им для продажи. Набукка подозревал конкурентов, в том числе конкурентов потусторонних: чем больше посетителей становились жертвами порченного вина Набукки, тем соответственно больше их становилось постоянными потребителями совсем других напитков в Подземном Царстве. В действительности порча оказалась делом рук трех жен одного из посетителей. Таким образом они хотели отвадить дражайшего супруга от неуемного потребления лагашской горькой и хиосского сладкого. Выяснить истинную причину Ницану стоило двух часов не очень напряженной работы. Хозяин на радостях пообещал сыщику год поить его бесплатно.