Дело о последнем параде

Доброго в донесении было мало. Николай подтверждал версию, что в похищении участвовали питерские бандиты и что заказ, по всей видимости, тоже поступил из Северной столицы. Результаты отработки отдельных акционеров еще ни о чем конкретном не говорили и только начинали складываться воедино, как кусочки огромной мозаики. Полную же картину всех обстоятельств, и, главное, расстановку сил, связанных с Ниной Климовой и ее отчимом, сложить было крайне трудно. Однако, сообщение сыщиков о странных вещах, творившихся в последнее время вокруг их агентства, в том числе необъяснимое покушение на Иванова, наталкивали на очевидную мысль: сыщики работают в правильном направлении и подобрались на слишком опасное для заказчиков преступления расстояние. Иначе бы детективов никто не попытался столь беспардонно остановить, ходили бы они себе потихоньку и задавали вопросы вроде «а вы не видели, не слушали, не знаете?», получая в ответ вежливое «нет», а от более нервных людей просто «пошел ты…».

Нертову хватило сообразительности понять, что, например, задержание некоего отмороженного Слона как таковое не могло быть поводом для начала работы киллера. Но совершенно другая ситуация могла возникнуть, если Слон этот, попав в клетку, просто рассказал своему начальству посредством какой-нибудь выброшенной через окно «малявы» или, еще проще, с помощью очередного, шастающего по камерам радиотелефона, либо через старательного адвоката об обстоятельствах этой посадки. И о вопросах, которые ему, Слону, задавали господа, прервавшие приятный отдых в сауне. Дальше — дело техники — действия сыщиков просчитывались элементарно.

Неудачная работа киллера по всей вероятности была только началом контрмер, принимаемых против Арчи и его команды. И Алексей решил: надо срочно возвращаться в Питер. Во-первых, он сможет лично участвовать в расследовании и оперативно работать с информацией; во-вторых, основные дела во Франции были уже выполнены, и вряд ли следовало надеяться, что бригадир Боря придет с повинной в сыскную фирму Пьера Венсана. А в-третьих, после возвращения бодигарда в родной город неизвестные ему пока силы могут переключить свое внимание на него и таким образом засветить себя.

Последним аргументом, придуманным Нертовым в обоснование необходимости поездки, было нахождение в Петербурге бригадира Бори. А бывший сотрудник военной прокуратуры не мог себе позволить, чтобы с этим бандитом разговаривали отставные оперативники, считая, что это лучше получится у него. Нет, никаких причин усомниться в профессионализме друзей — просто на этот счет у Алексея были достаточно серьезные основания: Нертов раньше явно сталкивался с этим Борисом, причем не по разные стороны барьера, а потому рассчитывал на то, что сумеет найти взаимопонимание.

Некогда, собираясь начать боевые действия, русичи предупреждали своих врагов: «Иду на вы…». Сегодня времена изменились и Нертов до поры — до времени не сбирался никому афишировать свое возвращение. Поэтому он только отзвонился Арчи, предупредив о приезде и попросив организовать какую-нибудь машину для встречи. Затем, простившись с гостеприимным Лазурным побережьем, вылетел в Петербург.

* * *

В последнее время удача отвернулась от него: сначала — нелепая и жестокая смерть Катерины, потом — неудача во Франции, а в довершение — угроза разоблачения из-за того, что какие-то два придурка — сыскаря решили отомстить всему свету за своего знакомого. Борис не сомневался, что и русский, и французский сыщики — придурки, так как только такие люди могут себе во вред и при том совершенно бескорыстно целыми днями пахать, выискивая приключения на свои головы. И не только. Правда, несколько поразмыслив, Борис пришел к выводу, что жизнь все же состоит не только из сплошной черной полосы. Ведь догадался же продажный писака позвонить по оставленному телефону и сообщить, что некий Пьер Венсан, сыщик, а проще говоря — мент, хотя и французский, очень интересовался, кто же заказывал публикацию о «Русской Изольде».

Если бы Борис знал, что репортер скрыл от него, что передал сыщику фотографию, то сильно расстроился. Но это бригадиру известно не было, и он похвалил себя за предусмотрительность. Да, он правильно сделал, оставив журналистишке телефон для связи и пообещав приплатить, если им придется воспользоваться. Безотлучно дежурящая «на трубке» бабуля, не выходящая уже несколько лет из своего дома из-за больных ног, старательно записала сообщение, несмотря на то, что из всего сказанного поняла только два слова «Борис» и «Франция». Но и этого краткого сообщения было вполне достаточно, чтобы забить тревогу.

Не подвел и Слон. Попав в переделку, гнусно подстроенную сыскарями, он догадался заявить, что нуждается в адвокате и перепуганные прокурорским надзором менты вынуждены были предоставить свидание с защитником. А дальше все до нельзя просто — гонорар адвокат получал уже у бригадира.