Дело о посрамителе воронов

После завтрака Дмитрий и Владимир поднялись обратно в свою комнату. При свете дня усадьба казалась куда менее зловещей, но при этом значительно более потрепанной. Свет солнца из окон безжалостно освещал вздыбившиеся местами полы, просевшие потолки и неправильные изгибы дверных проемов, скосившиеся от времени.

– Нет, я, безусловно, ради Татьяны готов на многое, но ты-то! Ты тоже хорош! – накинулся на друга Дмитрий, стоило им оказаться одним.

– О чем это ты? – невинно уточнил Корсаков.

– Про поход в этот чертов лес! Я помню, что им для чего-то нужен, но ты не думал, что они приведут меня в эту часовню и… Ну, я не знаю! Принесут в жертву!

– Такая мысль приходила мне в голову, – спокойно кивнул Владимир.

– Это радует! Но ты-то будешь в этот момент спокойно сидеть в доме!

– Кто тебе такое сказал? – усмехнулся Владимир. – А ты не допускаешь, что вы с будущей родней сходите, помолитесь, вернетесь в усадьбу – а твой друг внезапно взял и уехал?

– Как уехал? – не понял Дмитрий. – Ты меня бросить здесь хочешь что ли?

– Господи, объясни мне, невежде, как такой дурак стал чиновником особых поручений? – закатил глаза Корсаков. – Нет, конечно. Но с тем же успехом пока отсутствуешь ты, люди Маевских придут за мной. И сделают так, чтобы я исчез…

– Ужас какой! – помотал головой Теплов. – Послушать нас со стороны… Такие ужасы обсуждаем… Но что же делать, в таком случае?

– Делать мы будем так, – голос Корсакова стал спокойным и деловитым. – Они знают, что у нас есть ружья – к тому же, ты же не возьмешь с собой ружье на вечернюю службу в компании родителей невесты, м? Но вот револьверы – это наш козырь. Поэтому ты возьмешь свой. Держи себя беззаботно, а сам не теряй бдительности и, главное, не теряй из виду никого из Маевских.

– А ты?

– А я попробую тихонько улизнуть из усадьбы и незаметно последовать за вами. Не знаю, с какой целью они хотят нас разделить, но оставаться здесь одному мне, знаешь ли, тоже не хочется…

Их разговор прервал тихий, неуверенный стук в дверь. Дмитрий вопросительно взглянул на Корсакова. Тот утвердительно кивнул, а сам устроился на диване так, чтобы вошедший не мог сразу увидеть его от входа. Теплов приотворил дверь – и в комнату проскользнула Татьяна. Девушка была заметно взволнована.

– У меня очень мало времени, – не теряя времени сказала она. – Родные не знают, что я здесь. Но я обязана вас предупредить!

– О чем, Таня? – шагнул к ней Дмитрий.

– Я не знаю толком, но родные словно переменились после вашего приезда. Понимаете, у нас никогда раньше не было гостей. Никогда! Я знала, что где-то живут другие люди, но вся моя жизнь прошла здесь, среди одних и тех же лиц. И до встречи с тобой меня это устраивало, но теперь… После твоих рассказов я поняла, что моя семья не такая, как ваши. И все то, что я воспринимала, как данность вам кажется странным и необычным. Но у родных никогда не было от меня секретов!

– А теперь появились? – спросил Корсаков с дивана.

– Да! Появились! – рассерженно тряхнула головой Татьяна. – Из-за вас, Владимир Николаевич! Моя семья опасается вас!

– Меня? – рассмеялся Владимир. – Помилуйте, почему?

– Что вы делали этой ночью? – неожиданно ответила вопросом на вопрос девушка.

– Спал с дороги, конечно, – не моргнув глазом соврал Корсаков.

– А почему тогда бабушка сказала отцу, что видела вас ночью у мельницы?

Владимир похолодел. Мария Васильевна не должна – нет, не могла видеть его той ночью! Значит ей кто-то сказал. Но кто? Старик или волк?

– Чепуха какая, – Корсаков рассмеялся, но смех вышел наигранным. – Этого не может быть. К тому же что ваша бабушка делала ночью у мельницы?

– Заговаривала лес, – ответила Татьяна.

– Что?! – Дмитрий и Владимир спросили практически в унисон.

– Заговаривала лес! – повторила Татьяна. – Я же говорила, моя семья не такая, как ваши! Мне надо бежать, но я должна сказать – отец и бабка опасаются вас. Я постараюсь успокоить их, но… Я не знаю, что они могут задумать. Поэтому прошу, Дима, – она повернулась к Теплову. – Береги себя!

Она бегло поцеловала его в щеку и выпорхнула из комнаты, оставив мужчин одних.

***

До вечерней службы состоялось еще одно событие, подкинувшее Корсакову пищу для размышлений. Около двух часов пополудни в усадьбу явились староста Алексей в компании всегдашнего старичка. Дюжий мужичина вел себя совсем иначе по сравнению со вчерашним вечером, когда глаза его метали громы и молнии. Алексей выглядел покорным и безмерно благодарным. Казалось, он вот-вот упадет перед хозяином дома на колени.

– Выжил? – спросил его Маевский.

– Выжил, Андрей Константинович, вашими молитвами и заботами, выжил! Спасли моего детинушку!

– Добро, – кивнул Маевский. – Пошли со мной, поговорить надо.

Они удалились, оставив в одиночестве старичка-одуванчика. Тот, кажется, не возражал. Напротив, он с видимым интересом огляделся – и безошибочно увидел Корсакова, который наблюдал за разговором барина и старосты, скрываясь в тенях на втором этаже. Старичок довольно осклабился и засеменил к Владимиру. Тот почел за лучшее не суетиться.