Дело о посрамителе воронов

За крестом действительно оказалась узкая расселина, ведущая вглубь скалы. Маевскому, шедшему впереди, пришлось пригнуться и немного повернуться боком, чтобы протиснутся. Более низкий Корсаков, которого никому не пришло бы в голову назвать широкоплечим, просочился без каких-либо проблем. Свет фонаря выхватил грубые крутые ступени, выдолбленные в камне и ведущие вниз. Андрею Константиновичу пришлось опираться руками о стены тоннеля, чтобы спуститься и не полететь кубарем вниз. Владимир такого удобства оказался лишен. Одна рука была занята двустволкой, вторая – держала фонарь. Пришлось ступать очень медленно и осторожно, опираясь спиной о влажную шершавую стену.

– Не уверен, что вам нужно ружье, – заметил Маевский, достигший дна. – Если верить легендам, Каафа им не остановишь. А грохот поднимется такой, что вы оглохнете. Или, того хуже, вызовите обвал.

– Справедливое замечание, но ружье не отдам, – буркнул Корсаков. – К тому же, это ваше чудовище пытались убить до того, как человечество изобрело огнестрельное оружие. Возможно, братьям Паркер5 удастся решить нашу с вами проблему, м?

Внизу Владимир поежился от холода и сырости, исходившего из мрачного зева пещеры. Свет фонаря выхватил в стенах опустевшие выемки для самодельных лампадок. Камень слегка поблескивал от капелек воды. К тоннелю примыкал крохотный альков с ложем, наспех укрытым какими-то тряпками.

– Действительно, аскет ваш Варсафий, – протянул Корсаков.

– О, в моем детстве он любил приходить в наш дом и распоряжаться нами, словно барин, – усмехнулся Маевский. – Забирал себе лучшие комнаты, родительские. Спал на мягкой перине. Но с годами он возвращался все реже и реже. Думаю, после стольких лет он стал… Не совсем человеком. Эта пещера окончательно превратилась в его дом.

Они продолжили путь, пока стенки тоннеля не расступились, открыв мужчинам широкую залу, в центре которой обнаружилась огромная круглая клетка с обязательным крестом. Располагалась она на невысоком пьедестале, куда которому вели все те же грубые самодельные ступени. Но глаз цеплялся отнюдь не за них…

Страх мгновенно сжал сердце Корсакова. Он услышал, как рядом охнул Маевский, столь же пораженный.

Крест в клетке оказался пуст, а дверь распахнута настежь.

На ступенях пьедестала недвижимо лежала на спине обнаженная фигура. Голова бессильно свесилась на бок. Рот открылся в беззвучном крике. Спутанные окровавленные волосы падали на грудь. На шее зияла уже знакомая круглая рана.

Отец Варсафий, державший в страхе и повиновении Маевских и их крестьян был мертв.

XV

10 мая 1881 года, вторник, ночь, усадьба Маевских

– Он вырвался… Вырвался на свободу! – с благоговейным ужасом прошептал Андрей Константинович.

Корсаков бросил на него недовольный взгляд через плечо и вернулся к осмотру клетки и покойника перед ней.

– Я бы не был в этом так уверен, – мрачно произнес он наконец.

– О чем вы? – не понял Маевский.

– А полюбуйтесь, – пригласил его Владимир. – Судя по расположению укуса, на Варсафия напали сзади. Клыки порвали артерию. Не знаю, насколько уж он стал «не совсем человеком», но рана оказалась смертельной.

Он перевел луч света с Варсафия на клетку.

– Далее, обратите внимание сюда! – Владимир указал на острые шипы, покрытые отвратительной черной жижей, которыми был утыкан крест, а затем – на кандалы, призванные сковать руки и ноги подвешенного здесь существа. – Каафа явно держали, так сказать, на голодном пайке. Не уверен, что у него хватило бы сил выбраться из этого пыточного станка. И последнее…

Он закрыл дверь клетки. В свете фонаря блеснули золотом замысловатые узоры и рисунки, нанесенные на прутья темницы.

– Древние монахи постарались на славу, организовав сразу два барьера: вокруг острова, для надежности, но и саму клетку Кааф самостоятельно открыть бы не смог. Защитные письмена постарались. Но… – Корсаков указал на хитроумный замок на клетке. – Открыть тюрьму Каафа можно ключом. И он, как видите, в замке.

Корсаков развернулся и осветил фонарем лицо Маевского, отчего хозяину усадьбы пришлось прикрыть глаза рукой.

– Посему, позвольте вопрос, Андрей Константинович, – с отчетливой злостью в голосе сказал Владимир. – Кто из вашей чудесной семьи открыл клетку и выпустил Каафа?

– Господи… – в ужасе прошептал Маевский.

– И второй вопрос, следом – как думаете, куда они отправились теперь?

***

– Дима, постой! – взмолилась задыхающаяся от бега Татьяна.

– Нельзя, – отрезал Теплов. – Нам нужно добраться до усадьбы, пока крестьяне не опомнились…

– Дима, умоляю! – Таня без сил упала на траву и обратила на него взгляд, полный слез. – Это уже не важно! Скажи лишь одно – ты правда веришь мне? Веришь, что я не могла убить Кузьму Силыча?

– Таня, идем, – уже мягче попросил Теплов.

– Нет, мне нужно знать, – тихонько ответила Маевская. – Клянусь тебе, я нашла его уже умирающим! Кто-то побывал в его доме до меня! Если ты меня подозреваешь, то лучше иди, потому что я не смогу жить, зная, что мой любимый видит во мне убийцу!