Дело о продаже Петербурга

— Я сейчас вернусь, — и действительно вскоре снова появилась в комнате, держа в руках запотевшую бутылку «Абсолюта»: — Настоящий. Папа из Швеции недавно привез.

Нертов удивленно уставился на девушку, подумав про себя, что, вроде, не говорил, как бы хотелось вместо вина выпить чего-нибудь покрепче. Но Мила, словно угадав его мысли, сама предложила закончить с вином:

— Не комплексуйте. Я ошиблась — мне точно сейчас нужно более сильное лекарство. Да и вам, кажется, тоже… Нет, не отвечайте, — увидев, что Алексей хочет что-то сказать, перебила его хозяйка, — если я ошиблась, не пейте. Но поверьте, врачи не хуже всяких сыщиков видят человека. И кстати, давайте перейдем на «ты» — так мне будет проще разговаривать…

Через некоторое время состояние напряжения, в котором последние дни находился Алексей, понемногу прошло. В вечернем полумраке чужая квартира стала казаться более уютной, а ее хозяйка — давней знакомой. Особенно усилилась эта иллюзия, когда Мила принесла в комнату хорошую акустическую гитару:

— Давайте, я вам спою… Папа очень любил эту песню и всегда просил исполнить ее, когда мы вот так сидели вместе… Только это так редко бывало…

Нертову показалось, что на глаза у девушки опять начинают наворачиваться слезы, и он поспешил согласиться. Мила, пробежав длинными пальцами по струнам, взяла первый аккорд и неожиданно запела:

Падает, падает снег,
Тихо в такт вальса кружась.
Радует, радует тех,
Кого пригласили на вальс.
Снег закружил все мосты,
Снег завертел и дома.
Летом мне снился лишь ты,
Ну, а теперь ведь зима…

Чарующе чистый голос завораживал, пробуждая в памяти какие-то забытые образы, ассоциации из прошлой, казавшейся такой далекой, жизни.

Медленно тянется свет
Этого зимнего дня.
Кажется, что пары нет
В вальсе том лишь для меня…

От выпитой водки у Алексея потеплели глаза, ему показалось, что в полутьме комнаты вдруг закружились искрящиеся невесомые хлопья снежинок, он представил пустынную набережную у Университета, себя, приплясывающего от морозца в тоненьких полуботиночках, одноклассницу Лену, которая, неожиданно подбежав сзади, закрыла теплыми ладошками ему глаза: «Узнаешь?..» Потом они долго целовались у какого-то фонаря, подмигивающего сверху влюбленным желтым глазом. Что же было потом?.. Нертов постарался отогнать воспоминания о том, как, проходя срочную службу в армии, он получил письмо от приятеля, где между прочим сообщалось: мол, Петьке Дмитриеву удалось поступить в институт, Олег, наоборот, назло родителям бросил учебу, а Михайлова неожиданно выскочила замуж…

Падает, падает снег,
Тихо в такт танца кружась.
Дня нескончаемый бег,
Детства забытого вальс…

Нертов молча сидел, когда закончилась песня, и Мила, несколько раз тихонько перебрав струны, уже начала следующую, такую же безнадежно грустную:

Почему мы не сказали все слова,
Что звучали сладкой музыкой в сердцах?
Ты был прав тогда, и я была права,
Только сказка оказалась без конца.
Только время оборвало разговор,
Разметало нас по свету, как песок,
И в глазах моих тогда немой укор,
Расставаясь, видеть ты не мог.
Расставания — беда.
Расставания…
Развели нас навсегда
Расстояния.
Не соединить сердца —
Не получится.
Слушать сказку без конца —
Только мучиться…

Эту песню Алексей уже слышал раньше. Однажды он купил в каком-то ларьке диск «Эрмитажа» и принес Нине, надеясь, что ей понравится мелодичная музыка. Нина же, которой было известно, что именно под «эрмитажный» шлягер Алексей чуть не погиб в аварии, как-то странно посмотрела на него и вдруг выдавила срывающимся голосом: «Это… на прощание? Навсегда?..» С тех пор Нертов никогда не слушал при ней этих песен. И никогда уже не сможет…

Мила вдруг прервала песню, резко отложив гитару в сторону:

— Извини. Я больше не буду. Налей, пожалуйста…