Дело о прокурорше в постели

— Еще немного, и разберемся, — спокойно произнес Андрей.

***

Только когда я встретилась со взглядами сидевших за столиком возле дверей, я поняла, что радоваться нечему.

К нам повернулись два молодых типа: черные кожаные куртки, волосатые запястья и маслянистые взгляды, одинаковая мимика. Третий сидел спиной. Я растерялась, но Обнорский подтолкнул меня в центр зала, к свободному столику.

— Во-первых, там есть где сесть, во-вторых, они подойдут, — объяснил он, заметив панику в моих глазах.

И действительно, к нашему столику подошел тот, что сидел спиной — дорого одетый, в очках с тонкой золотой оправой. «Если бы не обстоятельства нашей встречи, поверила бы, что интеллигент», — подумала я, пока он присаживался за наш столик.

С минуту он молча нас рассматривал, а потом, обратившись ко мне, изрек:

Мне нужна кассета. Ты мне вот сюда ее принесешь, — и ткнул пальцем в стол.

— При чем здесь ребенок? — прикурив, взмахнул зажигалкой Обнорский.

Дальше разговаривал с ним Обнорский, а я просто сидела как кукла, у которой лились слезы.

— Ребенка менять будем не здесь, — для того чтобы я поняла, что Андрей обращается ко мне, ему при шлось тронуть меня за плечо.

***

Через два с лишним часа ожидания на железнодорожной платформе Лисьего Носа из прибывшей из города электрички вышли те, что были в ресторане. Сына с ними не было.

Рядом со мной стояли Обнорский и Повзло.

Обнорский отдал им кассету. Они тут же проверили ее на принесенной с собой видеокамере. Затем сказали:

«Если вы сделали с этой кассеты копию и попытаетесь что-нибудь с ней сделать, ребенка больше не увидите…»

Потом мы все вместе отправились в ближайший парк. Там на скамейке сидела какая-то девушка, возле нее, спиной к нам, стоял Антошка и радостно о чем-то говорил.

***

Домой я ехать категорически отказалась, поэтому все отправились на радостях к Повзло выпить и обсудить сегодняшние события. По моей просьбе Соболина с собой не взяли. Ему вообще никто ничего не рассказывал, в суть происходившего были посвящены лишь два человека, еще трое помогали, ни о чем не спрашивая.

Я все время говорила о том, что сына, на всякий случай, надо увезти подальше. Меня охватила такая паника, что мужики решили: лучше сделать по-моему, чем потом расхлебывать то, что я наворочаю. К родителям в Ленобласть везти нельзя, слишком просто, да у мамы и так больное сердце, ей вообще ничего нельзя говорить.

Я решила, не откладывая, уж если мужа у меня теперь нет, к Соболину на квартиру не возвращаться ни за что.

В Металл острое, где я когда-то работала учительницей в сельской школе, у меня остался человек, на которого можно было рассчитывать. Это Инна, которая после моего замужества и разрыва с двести семьдесят третьей школой, где мы работали вместе, осталась моей подругой. Созванивались мы редко, еще реже виделись, но я заранее была уверена, что она приютит сына.

Я уже набирала номер, когда чья-то рука нажала на рычаг.

— Этого делать не надо, — сказал Повзло, стоявший у меня за спиной.

— Мне пока нянька не нужна.

— Я знаю, кому нужна, кому нет, — спокойно сообщил он, — договорим на улице, одевай сына.

Я молча подчинилась. Последнее время замечаю за собой резкие перепады настроения — от дикой злобы до овечьего послушания.

***

Было решено ехать в Металлострой на общественном транспорте, не предупреждая Инну о приезде. В практически пустом вагоне метро Антошка увлекся купленным в ларьке «Киндер-сюрпризом», а я спросила Повзло, помня об угрозах похитителей:

— Мы ведь не будем эту информацию о Смирновой использовать? А то ведь они Антошку…

— Ни о чем не беспокойся, — ответил Николай. — Мы просто будем иметь это в виду.

…Инка приняла нас радостно. Антошка мирно заснул в кровати ее дочери. Было решено на какое-то время отдать его в садик к знакомой воспитательнице. Инна пообещала за сыном смотреть и на улице лишний раз с ним не показываться.

— Инка, — наконец выдохнула я, когда Повзло вышел покурить на балкон, — я с Соболиным больше жить не буду…

***

Примерно через пару недель после разговора в «Садко» меня вызвал к себе в кабинет Обнорский. Шеф нередко откровенничал за закрытыми дверями своего недавно отремонтированного кабинета, но я, как правило, не присутствовала при этих мужских разговорах, и потому удивилась тону, с которым он заговорил со мной.

Оказалось, гуру (так мы Обнорского называем за глаза) накануне был на пресс-конференции в Доме журналистов, где госпожа Смирнова рассказывала представителям СМИ о борьбе, которую ведет прокуратура и она лично с организованной преступностью в городе.

***

Труп Майка нашли через некоторое время в придорожных кустах по дороге на Репино. Две пули в голову и в грудь, на руках — следы от веревок. Он лежал в кабине ржавого грузовика, брошенного в кустах несколько лет назад.

В сводке ГУВД значилось просто: обнаружен труп мужчины с двумя слепыми огнестрельными ранениями, на вид 25-30 лет. При досмотре обнаружено удостоверение сотрудника частной охранной фирмы «Ягуар» на имя Михаила Зверева.

ДЕЛО О ГЛИНЯНЫХ БУДДАХ

Рассказывает Владимир Соболин