Дело о прокурорше в постели

После ареста невестка отправилась в путешествие по дорогам Союза, на которых и затерялась, а внук остался на руках у бабушки. Ее сын то выходил на свободу, то вновь отправлялся за решетку, пока, наконец, не был найден пару лет назад мертвым на автобусной остановке. Бабушка спилась окончательно, и внук подхватил упавшее было знамя. С водкой внучок уже не заморачивался, а торговлю «дурью» поставил на широкую ногу. Теперь клиенты могли у него разжиться не только марихуаной, анашой или маковой соломкой, но и героином, кокаином и даже «экстази» и ЛСД. Держал юный пушер запас псилобицинов и для любителей «поганок».

Мальцев со своими операми давно пытался прикрыть «наркотический рай» на территории отдельно взятого района, но только сегодня им удалось взять всю компанию с поличным.

— Вон, гляди, — Мальцев показал в угол кабинета, где были свалены опечатанные мешочки, пакеты и бумажные свертки.

— А где наркобарон? — спросил я.

— Сейчас пацаны его колют в соседнем кабинете. Хочешь, можешь послушать…

В соседнем кабинете два оперативника обрабатывали задержанного держателя притона. Я пристроился в уголке.

Вскоре я понял, что клиент, поначалу шедший в полную несознанку, уже дал слабину и потихоньку начал сдавать клиентов и поставщиков товара. Однако если тех, кто продавал ему марихуану, маковую соломку и поганки, пушер, хоть и нехотя, но называл, то на вопрос об источнике героина и кокаина либо отмалчивался, либо впадал в несвойственные для его возраста провалы памяти.

— Слышь ты, урод, я тебе память-то живо вылечу. Правда, оставшиеся тебе месяцы жизни будешь работать на одни лекарства, — один из оперативников, опершись на свои очень крупные кулаки, возвышался над задержанным.

Толя, не горячись, — вступил в разговор Макс. — У нас в милиции никого не бьют, мы же не звери. Вот только полы в ИВСе скользкие, можно и поскользнуться… Да это и ни к чему, правда, Сергей Алексеевич?

(Это он к притонодержателю так обратился.) Ведь и следствие можно по-разному повернуть: либо на полный срок, либо смягчающие обстоятельства применить. Да и за решеткой люди неодинаково живут…

Повисла пауза. Оперативники кровожадно сопели. Мальцев постукивал сигаретой по спичечному коробку. Задержанный наконец вздохнул.

— Не обманете?

— Мы же серьезные, государственные люди…

— Ладно… — и наркоторговец стал рассказывать.

Я приготовился услышать достаточно стандартную версию: героин получает от таджиков, кокаиновую цепочку всю не знает (слишком длинная), но скорее всего, через цыган или арабов…

В принципе все это в рассказе владельца притона присутствовало. Кроме того, он сказал, что в последнее время ходят слухи о скором поступлении в город крупной партии кокаина. О том, откуда, каким образом и кому именно поступит эта партия, Сергей не знал. Говорил о каких-то восточных людях.

— Нет, не азеры, не таджики, — он отрицательно помотал головой на вопрос Мальцева, — какие-то узкоглазые…

В это время у меня на поясе опять запищал пейджер.

— Он в постели тебе не мешает? — поинтересовался Максим. — Так и до импотенции недалеко…

Пейджер сообщал, что жена Анюта — просила срочно позвонить в контору. Позвонил. Жена сказала, что в агентстве меня ждет куриная лапка с салатом.

***

До конторы я добрался на трамвае, но быстро, за полчаса. Заскочил в архивный отдел к Марине Борисовне и получил папку — досье на Вересовских. У дверей в свой отдел столкнулся с Обнорским. Шеф строго оглядел меня и поинтересовался, нет ли у меня каких-либо новостей. Я бодро отрапортовал, что почти готов репортаж о пресечении деятельности наркоманского притона. Упомянул также и о предстоящем знакомстве с Ланой Вересовской. Обнорский кивнул.

— Ботинки, Володя, почисти.

И постригись. Ты же все-таки начальник отдела — лицо, можно сказать, агентства, а получается задница какая-то.

До встречи с Беком оставалось полтора часа. Я разложил бумаги из папки о семье Вересовских.

Надежде российского «неоакадемизма» было двадцать шесть лет. Замужем не была. Старшая дочь ВСВ от первого брака (в настоящий момент Виктор Семенович Вересовский пребывал в третьем браке с какой-то юной моделью), Дана получала финансовую поддержку от папы-олигарха. Окончив Кембридж, девушка вернулась в Москву, получила в подарок от родителя рекламную фирму. Ведение бизнеса Лана доверила менеджерам. Доход от фирмы давал ей возможность заниматься творчеством.

Мне было сложно судить, что именно позволило ей так стремительно войти в круг московской арт-богемы: наверное, прежде всего весомость фамилии. К сожалению, ни одной репродукции ее работ к досье не прилагалось. А вот фото Даны имелось — красотой девушка, мягко говоря, не блистала — пошла в отца.

Особых скандалов, связанных с ее именем, наше досье не отмечало, чего не скажешь об обилии грязи, вылитой средствами массовой информации на ВСВ. Глухо упоминался еще какой-то племянник Вересовского, якобы сидящий на игле и не желающий с нее слезть.