Дело о пропавшей России

Вот эту-то историю Саше и предъявили. Виктор Палыч объяснил, что может случиться, если о потерянном удостоверении узнают начальники Саши, а о барышнях — жена.

Саша сломался. Отставной полковник был удивлен, как быстро это случилось.

И завертелась двойная жизнь Саши Комарова: между ФАПСИ и «Белой стрелой». Правда, в организации многого не требовали, а деньги платили исправно. Раз в неделю или чаще Саша пересылал в «Белую стрелу» отчеты по громким — резонансным — делам и случаям, обзоры по кримобстановке в Питере.

Один из таких отчетов и попал в электронную почту Агентства.

***

Прежде чем мы расстались, я потребовала — зачем, этого я себе объяснить сейчас уже не могла, — чтобы Комаров организовал мне встречу с этим отставным полковником Виктором Палычем.

Или с кем-нибудь еще.

Я задумалась: почему Комаров не удивился и не испугался этого требования?

Похоже, он знал: этим наш разговор и должен был закончиться.

Он сказал, что позвонит дня через два, может — три. Я предупредила, что на четвертый день найду его сама или…

Оставалось только ждать.

11

— Внимание! Поезд «Санкт-Петербург-Москва» отправляется. Провожающих просим выйти из вагонов…

Меня никто не провожал.

Точно так же, как никто не знал, что я уехала в Москву. Марине Борисовне, Володе и Коле я сказала, что поеду к подруге под Новгород. Что хочу хоть раз — пока Антошка в Пустошках — отдохнуть без мужа и родственников. В Агентстве мне поверили.

***

На исходе срока — вечером третьего дня — Комаров прислал сообщение. Он снова вызывал меня в тот чат, где мы разговаривали в первый раз.

"Завтра вы должны ехать в Москву.

Поезд 23.50. На Ленинградском вокзале вас встретят".

«Как я узнаю, кто меня встречает?»

«Они сами к вам подойдут».

Он ушел из чата первым.

***

Моей соседкой по купе оказалась девушка-переводчица. Она вбежала в купе минуты за две до отправления поезда.

— Добрый вечер, — обворожительно улыбнулась.

Я посмотрела на попутчицу и почему-то вспомнила, как Володя уходил из Агентства со Светой Завгородней.

— Татьяна, — представилась девушка.

— Анна.

— Очень приятно. — Девушка раскрыла свою дорожную сумку, достала джинсы и футболку. — Вы не будете возражать, если я переоденусь?

— Мне выйти? — спросила я.

— Если вас не затруднит… Знаете, я очень стесняюсь.

— Нет проблем, — сказала я, достала из кармана куртки сигареты и отправилась в тамбур.

Когда я была маленькой, мне нравилось ездить на поездах. Это было настоящее путешествие, со своим особым ритмом — перестуком колес. В тамбуре, разглядывая тающие кольца дыма, я вспоминала наши с родителями поездки.

Все закончилось, когда я встретила Соболина. Я сама выбрала роль домохозяйки, которая больше похожа на суетливую курицу-наседку, чем на женщину.

История с Комаровым что-то изменила во мне. Хотя я не могла сказать, что именно.

Вдруг я очень захотела, чтобы Соболин был рядом, чтобы он крепко обнял меня, поцеловал. Именно Володя, а не Коля Повзло. Я потушила сигарету в консервной банке-пепельнице и вернулась в купе.

Татьяна, словно извиняясь за казус с переодеванием, пригласила меня распить бутылочку коньяку:

— Мне мой друг на дорожку дал. Сказал, что это принесет мне удачу.

Обычно я коньяк не пью, но тут согласилась.

Попутчица немного рассказала о себе. Оказалось, что мы закончили один и тот же вуз пединститут Герцена. Только Татьяна училась на инязе.

После института поработала учительницей в гимназии, но через год уволилась.

— Когда поступала, казалось, что учитель — мое призвание. Но за год я поняла, что либо дети меня возненавидят, либо я сама их ненавидеть начну.

Она стала переводчиком. Ее постоянно приглашали на сдельщину: в Москву, в Калининград, в Таллин… Татьяна показала мне свой загранпаспорт, в котором пестрели разные визы.

Я больше молчала. Сказала только, что еду я в Москву к подруге. Что у меня есть муж и сын, которых я очень люблю.

***

Я не знаю, что меня разбудило. В купе было уже не темно — сумрачно. Татьяна спала, отвернувшись к стенке.

Желание закурить было настолько острым, что я поднялась с полки, торопливо, путаясь в рукавах и штанинах, натянула джинсы и футболку. Защелка на двери предательски громко щелкнула, когда я ее повернула.

Вышла в тамбур. Мне было страшно и одиноко. Хотелось плакать. Хотелось к маме, к Володе, к Коле. К кому-нибудь, кто скажет, что вся история — сон.

Впервые я поняла, что может статься… Может статься, я никогда не увижу Антошку.

12

Поезд, замедляя ход, втянулся в перепутья Ленинградского вокзала, уже катил к перрону. В коридоре слышались торопливые шаги пассажиров, готовящихся к выходу. Я натянула куртку, повернулась к Татьяне, которая уже переоделась в свой деловой костюм:

— Всего доброго.

— До свидания. — Моя попутчица возилась с «молнией» на сумке.

Я уже взялась за ручку двери, когда чьи-то руки (почему «чьи-то»?

Кроме Татьяны, в купе никого не было) схватили меня за плечи, лицо накрыла влажная тряпка, я выронила сумку, села прямо на пол и провалилась в темноту.

***

Я пришла в чувство уже в машине.