Дело о пропавшем бизнесмене

Андрей Константинов Дело о пропавшем бизнесмене

Рассказывает Сергей Ложкин

На работу в агентство пришел по приглашению Обнорского после освобождения из заключения в феврале 2000 года. В милицейских кругах Санкт-Петербурга известен как жесткий и решительный человек, хороший профессионал. При этом некоторые сотрудники милиции отмечают излишнюю склонность к авантюре, считают, что «посадка» Ложкина вряд ли была случайной.

За недолгое время работы в агентстве в качестве корреспондента отдела расследований проявил себя толковым, инициативным и работоспособным специалистом. (При условии, что разрабатываемая тема представляет для него интерес.)

Характер — сложный. Дружеских отношений в коллективе ни с кем не имеет. Замкнут. Не признает авторитетов, может сорвать порученное ему задание. За короткое время работы в агентстве дважды совершал прогулы. Холост.

Из служебной характеристики

Ветер пошевелил листву. Прошуршал… Звук был почти не слышен. Такой звук бывает, когда проводишь рукой по затянутой в капрон ноге… ты почти сходишь с ума от этого звука. И глаза смотрят на тебя в упор. Дерзкие глаза самой красивой девочки из десятого «а».

Ветер прошуршал но опавшим листьям. Я выщелкнул за окно окурок. Красный огонек прочертил в рассветном сумраке кривую траекторию, брызнул снопом искр… Желтое пятно в начале проспекта стремительно приблизилось, приобрело форму «волги» с плафоном на крыше. Тускло блестело лобастое стекло, блестел хромированный радиатор… там, за стеклом, сидела самая красивая девочка из десятого «а». Позавчера ей исполнилось тридцать семь. Я мигнул дальним светом. «Волга» притормозила, заложила крутой поворот через разбитые трамвайные пути, остановилась в нескольких метрах от моей «копейки»… Самая красивая девочка поставила на асфальт ноги в дорогущих туфлях. Ноги, обтянутые шуршащим капроном… Двадцать лет назад ты поцеловал эти ноги. И дерзкие глаза смотрели так, что ты сходил с ума… Всего каких-то двадцать лет назад. «Нельзя, — сказала она, когда твои руки скользнули выше, коснулись кожи над резинкой чулка… — нельзя, Сережа… не надо».

Всего-то двадцать лет… семь с чем-то тысяч дней… полжизни.

…Тридцатисемилетняя женщина в дорогущем кожаном плаще стояла на пыльном асфальте, растерянно смотрела на меня. Желтая «волга» рыкнула движком, уехала. Я вылез из своей развалюхи.

— Здравствуй.

— Здравствуй.

— Я опоздала?

— Как всегда…

— Да… действительно… Пригласишь в машину? Зябко.

— А?.. Да. Конечно… да.

Ветер прошуршал по листве… зябко… бабье лето. Мы сели в машину. Я пустил движок.

— У тебя есть сигареты?

— Да, конечно… Не знал, что ты куришь…

— Я, собственно, почти не курю…

Щелчок зажигалки… ярко-алые губы, сжимающие сигарету… морщинка… Семь с чем-то, тысяч дней… «Ты во Внукове спьяну билета не купишь, чтоб хоть бы пролететь надо мной».

— Владик пропал, Сергей…

— Это я понял… Но чем я-то могу тебе помочь?

— Но ты же мент… то есть… ты же… Сергей, помоги мне.

— Я бывший мент, Вера… И почему ты считаешь, что произошло нечто худое? Может, просто загулял?

— Его нет больше суток… его убили.

— В милиции ты уже была?

— Да… да. Там никому ничего не нужно. Там… они там… они… там…

И она заплакала… Она заплакала. Уронила сигарету и заплакала, как плачут бабы во всем мире. Вмиг ничего не осталось от облика аристократичной петербурженки… самая красивая девочка с дерзкими глазами рыдала взахлеб, текла по лицу косметика, дымилась на резиновом коврике сигарета. Серое небо над Наличной улицей клубилось облаками с Балтики… и плакала женщина.

* * *

Вот так началась для меня эта история… Впрочем, нет, началась она по-другому.

Вчера, когда я закончил возиться с бумагами, потянулся, закурил и подумал: хватит на сегодня, — в кабинет вошел Шеф.

— Хорошо, что ты на месте, — сказал Шеф. — Дело есть.

С Обнорским я познакомился в Нижнем Тагиле, но эта совсем другая история…

— Дело есть, — сказал Шеф.

— На миллион? — спросил я. Работать сегодня мне уже совершенно не хотелось.

— На сто баксов, — ответил он. — Пока… а потом, может, и побольше настучит.

— О'кей. А в чем дело?

— У меня сейчас дамочка сидит, жена нового одного. Так вот этот новый пропал. Ментам, сам понимаешь, наплевать. Ей посоветовали обратиться к нам…