Дело о ртутной бомбе

— Ну… всех, кто на Небе… Как мне быть? И будто кто-то говорит? «Решай сам…» И мне так жутко сделалось. И я, чтобы еще больше не обмереть, чтобы не передумать, поскорее прошептал: «Пусть живет Андрейка…» — И будто застыл. И жду… Но ничего не случилось. Лежал, лежал и заснул… А утром главный врач, Антон Сергеевич, говорит: «Поедешь ты сегодня, голубчик, обратно в госпиталь, к своей маме Тане. Диагноз у тебя оказался не тот. Не наш…» Я, конечно, обрадовался. Но будто виноватый перед ребятами. Перед Андрейкой…

— А что с ним теперь? — с боязнью спросил Митя. — Не знаешь?

— Я боялся узнавать. А потом все же попросил маму Таню: «Позвони туда, узнай». Она пришла вечером и говорит: «Его увезли в московскую клинику»… А дальше не знаю… Боюсь…

— Елька, надо надеяться. Ты же сделал для него все, что мог…

— Что?

— Когда решил т а к о е… Ты его как бы выиграл у судьбы.

— Чего я выиграл, если я живой…

— Это не важно! Главное, что ты в ы б р а л!

— Не знаю, — вздохнул Елька совсем по-взрослому. — Может быть… А когда меня выписали, я начал доклеивать Нукаригву. Ну… как бы спасибо ей говорил. Мне в госпитале подарили старые журналы из ихней библиотеки, во-от такую пачку, я оттуда выбирал картинки… Тут ведь только сперва кажется, что все готово, а на самом деле можно еще клеить да клеить…

— А журналов уже не осталось? Да? — обрадованно догадался Митя, вспоминая старые «Огоньки» на антресолях.

— Да… но теперь это уже все равно, — угасшим голосом отозвался Елька. И отодвинулся. — Ничего уже скоро не будет.

— Почему?

— Потому что ремонт…

И Елька горестно рассказал, что недавно Тракторную усадьбу решили было сносить и всем жильцам дать новые квартиры в Садовом районе, но потом оказалось, что столько квартир не найти, и Елька радовался, что останется жить в привычном месте, среди зеленых пустырей с любимой горкой, но скоро стало известно, что во всех старых домах начнется ремонт — чтобы хоть как-то утешить обманутых жильцов, которые устроили митинг у Белого дома.

— А если ремонт, всё ведь обдерут и закрасят, это уж точно, — со слезинкой в горле прошептал Елька.

— Может, постараться отклеить все это? А потом опять…

— Не-е. Я приклеивал крепко. Не знал же…

Десятки идей одновременно завертелись в голове у Мити. В том числе самые фантастические. Например, какой-то сверхмощный сканер, который — раз! — отснял и отпечатал на свежих обойных листах всю Нукаригву: клей заново после ремонта!

А Елька тихо дышал рядом — будто ждал чего-то. Правда, ждал?

Еще вчера утром ч т о был для Мити полузнакомый пацаненок, этакий акробат-забавник, потешавший ребячьи компании? А сейчас — как оставишь? И Нукаригва эта — будто уже не только Елькина. Будто немного и его, Мити… Воистину, живешь и не знаешь, что будет завтра…

— Елька, пошли ко мне!

— Зачем?

— Есть одна мысль. Но нужен телефон.

— Мить! Телефон есть ближе! На пустырях!

5

Будка была покосившаяся. Стояла в лопухах. Но все же к ней вела еле заметная тропинка.

Аппарат в будке был старый — наверно, ровесник Елькиного телевизора. Но загудел исправно, когда Митя снял трубку. И вот удача — Жанна Корниенко ответила сразу. Митя узнал ее голос:

— Алло-о…

— Привет, госпожа корреспондент.

— Приве-ет… Это кто?

— Это благодарный Митя Зайцев. Спасибо за снимки.

— А-а! Пожалуйста!.. — Голос был чуть кокетливый: видимо, девочка умела «поставить себя».

— А я и не знал, что ты не просто Жанна, а Жаннет Корн…

— Это псевдоним.

— Для подписей в газете?

— Да… ну и вообще. Многие меня так и зовут — Жаннет.

— И мне можно?

— Если хочешь… Если согласишься на одну мою просьбу.

— Хоть на сто! — храбро сказал он. И тут же спохватился: — А на какую?

— Можно напечатать вашу фотографию в газете? В «Гусином пере»? Она выйдет первого сентября. Там будут интервью и рассказы: кто как провел лето. Представляешь, какой ударный материал! «Семиклассник Дмитрий Зайцев заработал летом мешок картошки и теперь продает плоды своего труда жителям города».

— Ты спятила? Жаннет, что плохого я тебе сделал?

Она сказала надменно:

— Не думала, что ты человек с предрассудками. Испугался?

Митя подумал. И сказал честно:

— Испугался. Представляешь, что начнется вокруг меня в школе?

— В лицее…

— Тьфу! Тем более.

— А что начнется? Ты же не краденую картошку продавал, а свою! В наши дни каждый зарабатывает, как может.

Митя глянул на Ельку. Тот, ничего не понимая, топтался рядом.

— Ладно… Жаннет. Но услуга за услугу.

— Изложи.

— Сейчас… Слушай, ты сама проявляешь и печатаешь? Или отдаешь в мастерскую?

— Я, по-твоему, кто? Дачник-любитель с аппаратом-мыльницей? — воспламенилась Жаннет на своем конце провода. — Я, между прочим, профессионал, снимаю с шести лет! Фотожурналистика — это творчество! Ты свои рассказы отдаешь писать кому-нибудь другому? В мастерскую!

— Жаннет, это замечательно, что ты профессионал, — льстиво сообщил Митя. — Такой человек и нужен…

— Зачем?

Он опять глянул на Ельку.

— Тут… целой стране грозит глобальное бедствие.

— Изложи.

— По телефону излагать долго. Давай встретимся… Что?.. Хорошо, давай сейчас! Где скажете, мадемуазель Корн!.. Ладно! Жди… — И повесил трубку.