Дело о секрете падчерицы

– Смотря что называть рекламой, – фыркнул Бэнкрофт. – Если этот купальник еще немного сузить, он просто исчезнет. Это какой-то журнал для нудистов.

– Ну, вы сильно преувеличиваете, – протянул Мейсон, пробегая взглядом статью. – Так что вам известно? – спросил он через минуту.

– Что мне известно? – переспросил Бэнкрофт. – Мне известно, что меня одурачили. Я все передал в ваши руки. Я поверил в вашу проницательность. Я поверил в вашу честность и рассчитывал, что дело будет вестись конфиденциально.

– Оно ведется конфиденциально, – сказал Мейсон.

– Конфиденциально? – воскликнул Бэнкрофт, хлопнув газетой по столу и пристукнув сверху кулаком. – Эту статью прочтут миллионы читателей! Мне сказали, что ее разошлют по телеграфу и напечатают чуть ли не по всей стране!

– Выходит довольно шумная история, не правда ли, – заметил Мейсон.

– И это все, что вы можете сказать? – возмутился Бэнкрофт.

Мейсон предложил:

– Пожалуйста, сядьте, Бэнкрофт, и успокойтесь. А теперь послушайте, что я вам скажу.

Бэнкрофт медленно сел в кресло, сердито глядя на адвоката.

– Во-первых, – начал Мейсон, – огласка – это одна из тех вещей, которых вы стремитесь избежать.

– Спасибо, что напомнили об этом, – саркастически ответил Бэнкрофт.

– А во-вторых, – продолжал Мейсон, – огласка – это одна из тех вещей, которых стремится избежать шантажист. Он хочет вести дело в обстановке тайны и секретности. Отсюда совершенно ясно следует, что его жертва никак не могла пойти в полицию. Жертва сделала именно то, что сказал ей вымогатель. Деньги были положены в банку, а банка выброшена в воду в точном соответствии с инструкциями относительно времени и места. Поэтому шантажист не может обвинить жертву в нечестной игре.

– Чего я не понимаю, – сказал Бэнкрофт, – так это почему удвоился выкуп. Когда я видел записку, речь шла о полутора тысячах долларов. Вы тоже ее читали – впрочем, вы же ее сфотографировали. Так объясните мне, каким образом полторы тысячи могли превратиться в три?

– Это сделал я, – объяснил Мейсон.

– Сделали что?

– Увеличил выкуп до трех тысяч, – ответил Мейсон.

– Но моя падчерица взяла из банка полторы тысячи, очевидно, это именно та сумма, которую она должна была положить в банку. А полиция утверждает, что там лежало три тысячи вместе с письмом и десятью долларами серебром.

На лице Мейсона появилась улыбка.

Бэнкрофт хотел что-то сказать, но, увидев улыбающегося адвоката, остановился.

– Господи Иисусе! – воскликнул он.

– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Записка была напечатана на переносной пишущей машинке «Монарх». Я достал старую модель «Монарха», убрал полторы тысячи и превратил их в три. Потом мы подобрали банку, положили туда еще полторы тысячи, и общая сумма достигла трех.

– Вы положили туда полторы тысячи долларов? – спросил Бэнкрофт.

– Ваших собственных денег, – ответил Мейсон, продолжая улыбаться. – Я же говорил, что расходы будут велики.

– Но… зачем вы это сделали?

Мейсон сказал:

– Я предполагаю, что шантажистов по меньшей мере двое. Вы заметили, что в письме сказано «мы». Конечно, это могло быть просто оговоркой, но мне так не кажется.

Теперь представьте, что вы член преступной группы и у вас есть соучастник. Вы посылаете его получить выкуп в полторы тысячи долларов. Но посылку перехватывают, и все деньги оказываются в руках полиции. Однако, когда полиция получает деньги, выясняется, что выкуп увеличился до трех тысяч долларов. Разве после этого вам не пришло бы в голову, что напарник вас обманывает и пытается получить дополнительные полторы тысячи долларов, утаив от вас эту сумму? И если бы вы утвердились в этой мысли, смог бы потом напарник вас переубедить, уверяя, что он ни в чем не виноват?

Я думаю, можно смело утверждать, что мы нанесли по вымогателям ответный удар, и тот факт, что в банке оказалось три тысячи долларов, а не полторы, должен посеять среди них семена раздора.

– Черт возьми, может, вы и правы, – задумался Бэнкрофт.

– Далее, – продолжал Мейсон. – Я думаю, что нам удастся напасть на след шантажистов. Как только мы это сделаем, я постараюсь загрузить их делами, которые заставят молодчиков как следует задуматься.

– Например? – спросил Бэнкрофт.

– О, – сказал Мейсон, – мы придумаем, чем их занять. Проблема шантажистов в том, что они наживаются за счет скелетов, спрятанных в чужих шкафах, тогда как их собственные шкафы полны костей. Если только это не начинающие любители, они наверняка уже замешаны в каких-то грязных историях и уголовных преступлениях. Такие дела оставляют за собой длинный хвост, который может причинить большие неудобства, если за них возьмется полиция.

Бэнкрофт медленно встал с места.

– Мейсон, – сказал он, – я приношу вам свои извинения. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это самый мастерский, самый смелый и самый остроумный ход, который только можно было придумать. Вы повернули дело на сто восемьдесят градусов и… нет, это, безусловно, стоит трех тысяч баксов!