Дело о секрете падчерицы

– Джетсону Блэру сейчас двадцать четыре. У него был младший брат по имени Карлтон Расмус Блэр, который отличался некоторой взбалмошностью. Он попадал во все мыслимые истории, которые по большей части удавалось замять. Затем он вступил в армию, оказался в авиации и принял участие в разведывательном полете, из которого их самолет не вернулся.

Поначалу он считался пропавшим без вести. Прошло больше года, прежде чем самолет наконец нашли. Он разбился на склоне горы. Судя по всему, поcле аварии никто не выжил, хотя нельзя было с уверенностью сказать это о каждом из находившихся на борту людей. Очевидно, многие погибли в результате катастрофы, другие получили серьезные ранения. Погода и дикие животные сделали практически невозможным идентификацию каждого из членов экипажа. Карлтон, который считался пропавшим без вести, был переведен в списки погибших.

Мейсон слушал и кивал.

– Года два назад, – продолжала она, – человек по имени Ирвин Виктор Фордайс был признан виновным в преступлении и посажен в тюрьму Сан-Квентин. Несколько недель назад его выпустили на свободу. Не так давно произошло нападение на заправочную станцию, и полиция, следуя обычной процедуре, предложила пострадавшим взглянуть на несколько снимков, которые на полицейском жаргоне называются «мордами»: фотографии наиболее вероятных преступников, которые находятся на свободе и могли бы принимать участие в преступлении такого профиля. Одна из жертв ограбления с уверенностью опознала в одном из нападавших Ирвина Фордайса.

Лицо Мейсона выражало глубокий интерес.

– Продолжайте, – поощрил он.

С этого момента миссис Бэнкрофт стала тщательно взвешивать свои слова.

– Мне говорили, – продолжала она, – что, поскольку Карлтон Блэр был официально признан мертвым, отпечатки его пальцев перевели в закрытый файл. Мне говорили также, что на самом деле Карлтон не погиб, а добрался до охотничьего домика, где имелся запас провизии, и провел там некоторое время, пока окончательно не оправился и не выздоровел, а так как к этому времени армия ему опротивела и вся его прежняя жизнь потерпела крах, он решил, что Карлтон Блэр должен исчезнуть навсегда. Он взял себе имя Ирвин Виктор Фордайс и вернулся в цивилизованное общество, где дела у него пошли неважно, и в конце концов он попал в Сан-Квентин.

Совершенно очевидно, мистер Мейсон, что тот факт, что один из членов уважаемой семьи Блэр сидел в тюрьме, а теперь находится в розыске в связи с делом об ограблении заправочной станции, является довольно скверным фоном для предстоящей помолвки.

– Ваша дочь рассказала вам все это?

– Нет. Эту информацию сообщил мне шантажист.

– Что он от вас потребовал? – спросил Мейсон.

– А как вы думаете, что он мог потребовать? Деньги, разумеется.

Мейсон прищурился. Он хотел что-то сказать, но потом остановился.

После непродолжительного молчания миссис Бэнкрофт заключила:

– Естественно, следовало учитывать, что это очень важный момент в жизни моей дочери.

– Иначе говоря, вы заплатили? – спросил Мейсон.

– Я заплатила.

– Сколько?

– Тысячу долларов.

Мейсон начал барабанить пальцами по крышке стола.

– Только сегодня утром, прочитав газеты, я узнала, что в то же самое время подобные требования были предъявлены и моей дочери; и я не удивлюсь, если окажется, что с чем-то схожим пришлось столкнуться и моему мужу.

– А как насчет Блэров?

– Если в их отношении и выдвигались какие-то угрозы, мне об этом ничего не известно. Блэров, конечно, не назовешь людьми бедными, но, с другой стороны, нельзя сказать, что они особенно богаты.

– Но они, без сомнения, смогли бы заплатить не слишком большой выкуп шантажистам, особенно в такой ситуации?

– Думаю, что да.

– А вы не могли бы, – спросил Мейсон, – описать мне вашего шантажиста? Не был ли это человек с глубоко посаженными серыми глазами, примерно пятидесяти лет и…

Она покачала головой:

– Нет, это был молодой человек. Не старше двадцати пяти или двадцати шести. Довольно привлекательный на вид, широкоплечий, темноволосый, с карими глазами и несколько грубыми чертами лица.

– И вы заплатили ему тысячу долларов?

– Да.

– В каких купюрах?

– По десять и двадцать долларов.

– Он обещал вам, что больше не потревожит вас?

– Он заверил меня, что я уже заплатила за его молчание.

– Вероятно, он предъявил вам какие-нибудь доказательства своей истории, – сказал Мейсон, – что-нибудь, что могло бы…

– О, разумеется. У него были полицейские снимки Ирвина Фордайса, его отпечатки пальцев и физические данные. У него были фотографии Карлтона Блэра, сделанные до того, как он ушел в армию, и я должна сказать, что сходство поразительное. Вдобавок к этому он предъявил мне отпечатки пальцев, взятые у Карлтона Расмуса Блэра до его поступления в армию.

– Вы рассказали об этом вашей дочери?

– Разумеется, нет. Сейчас самое счастливое время в ее жизни. Я не хотела его омрачать.

– А своему мужу вы что-нибудь говорили?

– Нет, конечно.

– Почему?

– У него достаточно своих проблем.

Мейсон спросил:

– Вам не приходило в голову, что шантажист может обратиться к вашей дочери или к вашему мужу?

– Нет.